Ги еле удалось вырваться из толпы, вернее это Эврар помог избежать участия в единоборствах, которым юноша никогда не обучался.
– Идем, парень, посмотришь, как твоя невеста раздает поцелуи всякому, кто пожелает, – посмеиваясь в усы заметил Меченый.
Ги лишь закусил губу, но смолчал. А что он мог ответить, когда и сам понял, что сельские юноши сейчас соревнуются за награду в виде поцелуя от его невесты. На высоком шесте висела, поблескивая, какое-то украшение, и парни достав свои луки и пращи, старались сбить его с самой верхушки. Причем всякий соревнующийся перед броском бросал выразительный взгляд на Эмму Птичку. А она, стоявшая в окружении подруг, выделялась столь яркой красотой среди них, словно отшлифованный рубин среди речной гальки. А порой даже подбадривала то того, то иного из участников, улыбалась и игриво надувала свои красивые яркие губы.
«И это будущая графиня Анжуйская! – хотелось возмутиться Ги. – В ней нет ни на йоту величия и достоинства ее матери».
И тут Эврар сказал:
– Что же ты медлишь, господин Ги? Или ты лишь для отвода глаз носишь лук и стрелы у седла? Я ведь знаю, что ты помогал при осаде Тура, и говорят, метко стрелял, когда норманны напали на город. Иди же, сделай рыжей Птичке подарок. Или ты уже передумал со свадьбой?
Ги смолчал. Что он мог ответить? Умение спускать тетиву еще не было умением метко разить цель. Да, он помогал при осаде Тура, но не был уверен, что прикончил хоть одного язычника. И меньше всего ему хотелось под смешки удалиться от шеста, так и не вручив Эмме подарок.
Он весь подобрался, увидев, как вперед вышел Вульфрад. Эмма помахала ему рукой. Вульфрад что-то крикнул, и все вокруг засмеялись. Девушка тоже смеялась, потом что-то прокричала в ответ, так что Вульфрад даже голову запрокинул, хохоча, и согнулся, уронив стрелу.
– Он не попадет, – уверенно сказал Эврар. – Слишком уж неуклюж и весел. Да и ветер раскачивает верхушку шеста.
Лицо Ги все же оставалось напряженным. Эврар с ухмылкой наблюдал за ним.
– Погубит тебя эта девка, малыш. Ей ведь все равно, кому подарить поцелуй, лишь бы получить побрякушку.
Ги не слышал. Он улыбался – стрела Вульфрада пролетела мимо цели.
– Что ты сказал. Меченый?
Эврар вздохнул.
– Просто я сочувствую тебе, парень. Ибо, клянусь небесным светилом, эта рыжая – не по тебе. Сбей сейчас этот бык в красном побрякушку – твоя невеста целовалась бы с ним на глазах у всех, а бедный женишок, как мул, жевал бы траву на склоне, не смея запретить ей это.
– Она не стала бы целоваться!
– Еще бы!.. У нее даже взгляд говорит: целуй меня!
Не глядя больше на Ги, Эврар оправил свой серый сагум[44] и неторопливо направился туда, где только что пустил стрелу в белый свет сам аббат Радон.
Эврар, нарочито медля, взял лук. Он не обращал внимания на шум толпы, на любопытные взгляды собравшихся вокруг лохматых ребятишек, на женские смешки. Пощупал тетиву,