Поэтому, когда ее о чем-то просили, вместо того чтобы позволить окружающим самим решать свои проблемы, Пэм стремилась все сделать за них сама. Она не знала других путей ни получить любовь, ни проявить. Доходило до того, что она знакомилась только с теми людьми, которым требовалась ее помощь. Так она чувствовала себя на своем месте. В итоге, не удовлетворяя собственные потребности вообще, она достигла критической точки.
В нашем обществе женщины привыкли добиваться любви через самопожертвование. Оно может принимать различные формы. Все начинается с близких, а впоследствии подобное поведение распространяется и на наших друзей и коллег. И если подобное поведение заслуживает внимания окружающих – неважно, положительного или отрицательного, – мы продолжаем вести себя таким образом. И в итоге мы настолько сживаемся с этими масками, что уже сами не можем различить, где мы, а где они. Мало-помалу мы растворяемся в собственных ролях либо от истощения, либо от пережитого кризиса. Наш фасад трещит по швам, и сквозь трещины виден свет.
Приход света в нашу жизнь может быть болезненным. Лишившись привычных ролей, мы чувствуем себя, с одной стороны, нагими и оскорбленными, а с другой – живыми и думающими. Эти чувства настолько шокируют, что мы инстинктивно стараемся закрыть трещины старой манерой поведения и забыть навсегда, что мы умеем сиять. Однако с течением времени и причинением вреда нашей психике трещины расширяются. Эго может далеко зайти в стремлении закрыть эти трещины. Когда это происходит, мы называем это кризисом, а если возраст соответствует – «кризисом среднего возраста».
Как правило, только явная психологическая травма может заставить эго свернуть с пути. В этом случае мы можем опуститься на самое дно. Как психотерапевт, я жду, когда мои клиенты достигнут этого состояния. Оно символизирует смерть эго. И в то время как клиент всячески старается избежать этого момента, психотерапевт ждет его затаив дыхание.
Когда мы достигаем дна, с личности слетают все маски, оставляя человека наедине с самим собой, словно с чужаком. В этой ситуации кажется, что все идет не так, как надо. Все наши способы убежать от себя настоящего перестают работать.
День, когда моя машина съехала в кювет, стал точкой, когда я достигла дна. Именно тогда я осознала, что должна что-то сделать со своей жизнью. Я не знала, что делать и как. Все, что я понимала – время пришло. Моя душа больше не хотела разрушаться.
Когда мы достигаем дна, нам приходится отказаться от клеветы со стороны общества или родителей. Самое сложное – посмотреть на свою «соглашающуюся» маску в зеркале. Просто невыносимо осознавать, что нас бессовестно унижали другие люди.
Что теперь? Должны ли мы оставаться теми, кем нам положено быть? Можем ли мы позволить туману вновь нас окутать? Вновь оказаться в забвении страха, ритуалов, традиций и предсказуемости?
Если