Другой такой «дерзостью» Наполеона Бонапарта по отношению к России в ходе подготовки к общеевропейскому Русскому походу можно назвать якобы его «мобилизующее» письмо к королю Пруссии:
«Ваше Величество!
Краткость времени не позволила мне известить Вас о последовавшем занятии Ваших областей. Я для соблюдения порядка определил в них моего принца. Будьте уверены, Ваше Величество, в моих к Вам искренних чувствованиях дружбы. Очень радуясь, что Вы, как курфюрст Бранденбургский, заглаживаете недостойный Вас союз с потомками Чингисхана желанием присоединиться к огромной массе Рейнской монархии. Мой статс-секретарь пространно объявит Вам мою волю и желание, которое, надеюсь, Вы с великим рвением исполните. Дела моих ополчений зовут теперь меня в мой воинский стан. Пребываю Вам благосклонный.
Наполеон».
История же появления на свет этих двух довольно правдоподобных документов такова. Они появились в рукописном издании на площадях Москвы в первые июльские дни 1812 года. После их чтения в людных местах среди разночинных москвичей началось «брожение умов». Властям в те дни, когда наполеоновская Великая армия шла на Первопрестольную столицу России, было от чего сильно тревожиться.
Граф Ф.В. Растопчин (Ростопчин), исполнявший в 1812 году должности военного губернатора Москвы, затем московского главнокомандующего и с июля – командующего 1‑м округом ополчения и получивший от благоволившего к нему императора Александра I чин генерал-фельдмаршала, в таком деле усмотрел «опасность». И он приказал расследовать его и найти виновных в появлении «вредного» рода рукописных «документов».
Дальше события развивались так, как их описал надворный советник Вотчинного департамента А.Д. Бестужев-Рюмин в своем «Кратком описании происшествиям в Москве в 1812 году»:
«Выдано в Москве следующее печатное объявление: «Московский военный губернатор граф Растопчин сим извещает, что в Москве показалась дерзкая бумага, где между прочим вздором сказано, что французский император Наполеон обещается чрез шесть месяцев быть в обоих российских столицах.
В 14 часов полиция отыскала сочинителя, и от кого вышла бумага. Он есть сын московского второй гильдии купца Верещагина, воспитанный иностранным и развращенный трактирною беседою.
Граф Растопчин признает нужным обнародовать о сем, полагая возможным, что списки с сего мерзкого сочинения могли дойти до сведения и легковерных, и наклонных верить невозможному.
Верещагин же, сочинитель, и губернский секретарь Мешков, переписчик, по признанию их, преданы суду и получат должное наказание за их преступление».
Купеческого сына Михаила Верещагина, обвиненного в сочинительстве двух «дерзких» прокламаций, посадили в тюрьму. В день оставления Москвы он был отдан графом Ф.В. Растопчиным возбужденной толпе для «смертной» расправы.
…Русский поход закончился для коалиционной