Дима плакал и кричал как зверь, к нему пришло понимание моих слов: «Я приеду, я сейчас буду собираться». Он что-то еще говорил, что может это ошибка, что все еще может обойтись, но скорее всего понимал уже тогда, что услышанное – это правда, что нашей доченьки больше нет.
Я поднялась и пошла на половину Мариан, мне нужно ей сказать, что я улетаю.
Мариан увидев меня, заулыбалась и пошла мне на встречу.
«Мариан, мне надо уехать, у меня умерла дочь», – произнесла я совершенно чужим холодным голосом.
«Что?» – в недоумении спросила она. Улыбка съехала с ее лица. Она подошла и обняла меня. И тут ко мне тоже пришло понимание уже в 5-й раз повторяемых слов.
Мое лицо исказила гримаса боли и ужаса, плечи стали содрогаться от рыданий, слезы потекли ручьем. Мариан гладила меня по волосам и молчала. Я не знаю, сколько времени мы так стояли, пока не зашел Мартин. Надо было заказывать билеты.
Мариан стала меня отпаивать кофе, а после я стала собирать вещи.
Через три часа надо было быть в аэропорту, приехала Шинид. Обняв меня, спросила, что она может для меня сделать, я попросила сигарету.
Мы стояли вдвоем под дождем и курили. Я уже давно не курю, но дым почти не чувствовался. Все как будто атрофировалось, все было как-то медленно и бессмысленно.
Шинид сказала, что нам пора. Мы забрали вещи и сели в машину. Мариан поехала с нами. Почти всю дорогу они говорили со мной, что каждому свой срок. Так решил Бог, значит так надо. Что это очень больно, что я сильная и непременно справлюсь, что время лечит. Что мне надо держаться. Я слушала и у меня беззвучно текли слезы, а за окном машины со мной плакал дождь…
Глава 2
Депрессия – это не про меня
Самолет до Вены задержали на 2 часа. Он приземлился поздно ночью. Я шла по полупустому, аэропорту Вены, всегда такому оживленному в дневное время. Было около полуночи. Вокруг было немного сонных встречающих. А мне было все равно. Я не хотела есть, пить или спать.На моем опухшим от слез лице маленькими точками блестели затуманенные пустые и полные боли глаза. Голова раскалывалась.
В зоне прибытия меня ждала моя подруга – Юлия. Какое странное стечение обстоятельств – «Юлия» – сейчас это имя, такое родное имя, вызывало у меня просто физическую боль, разливающуюся обжигающим, сжигающим все на своем пути, пламенем где-то в области груди.
Увидев меня, в ее глазах сверкнули слезы и потекли по щекам. Я снова заплакала. Юлия обняла меня по-матерински, и мы так стояли несколько минут, оплакивая безысходность ситуации.
Юлия всегда меня восхищала своей практичностью, рассудительностью и спокойствием.
«Смотри, – спокойным голосом произнесла она, – сейчас нет смысла ехать в Нитру. Это Европа. Там все будет закрыто. Тебе надо отдохнуть, хотя бы несколько часов поспать, поэтому мы сейчас поедем ко мне. Ты примешь душ, поспишь, а утром поедешь», – она, как всегда, была убедительна, да и сил возражать у меня не было, а ее голос действовал на меня так успокаивающе, как гипноз.
Нас забрала