– Ну все, брат! – Крикнул я ему, – теперь моя неудачливость на тебя перекинулась!
– Тьфу-тьфу! – Поплевал тракторист, – ай, что б тебя!
– Да ты че Игнат? – Удивился долговязый, – веришь в это все дело? По-серьезному?
– Да ничего я не верю! Просто…
– А зря не веришь, – я хмыкнул, – вот недавно ездил я с мужиком в город, за запчастями. Так его, после того как я с ним поговорил, жена с дома выгнала. Живет теперь на гараже.
– Боевой, что ли? – Расширил глаза долговязый, – а ведь я его знаю! Он и правда на гараже живет!
Вся троица как бы несознательно отступила на шаг.
– А я вообще с ним дружу, – вклинился Казачок, подмигивая мне хитрым глазом, – и видишь, че выходит? То машиной на зав не попадаю, то ломаюсь! А недавно угодил прямо в озеро! Ни жисть, а одна неудача!
– Да ну, глупости, – потемнел лицом белобрысый, – че плетете?
– Ну-ну, – хмыкнул я, – не верь. А сам и не заметишь, как у тебя все наперекосяк пойдет. И прибежишь ко мне как миленький проклятье снимать. Потому, как только я знаю, как это делается.
– Пойдем уж работать! Хватит слушать энти их шутейки, – опасливо косясь на меня, сказал долговязый.
Троица потопала к тракторам. Ускорила шаг, как только увидела, что к нам идет завтоком.
– Чего у вас тут творится? – Сприсил он, осматривая задний мост казачковского газона и эстакаду.
– Да вот, – замялся Казачок, – что-то незадача вышла. Промазал малость.
– Хорошо, что цело все, – сказал Пётр Герасимович, – а вот пшено придется тебе, Гена замести в яму.
Казачок вздохнул.
– Вы б хоть кого к нему приставили, – сказал я, – кто помог ему на эстакаду попасть. Сзади посигналил, куда рулить.
– Да некогда мне тут со всеми нянчится, – нахмурил брови завтоком, – у меня еще в конторе учетные документы надо готовить к началу страды. Еще и с колхозу комиссии наседают, как взбесились. То то им не так, то это. Вот, – завтоком поднял глаза к заву, – в этом году вытребовал я в колхозе новый сепаратор на зав. Старый уж свое открутил. Петрович его запарился починять. Так я бился за него, за этот сепаратор год почти! Только потом в колхозе признали, что он надобен. И вот, теперь еще и за него мне душу трепют.
– А чего треплют-то? – Спросил я.
– Да вот, – вздохнул завтоком, – мол, модель им не такая. Мол, дорого купил на заводе. Надо было дешевше брать. Другой, послабее. А с нашими объемами зерновых послабее нам не годится. В общем, – махнул он рукой, – не до вас мне!
– Ладно, дядь Петь, – пожал я плечами, – иди. Делай свои дела. Мы тут сами справимся.
Завтоком поворчал еще намного себе под нос. Снова оглядел задний мост Генкиного газона и пошел в контору.
– Ладно, – сказал я, – давай, Казачок, – прыгай в газон, а я тебе посигналю, как заезжать на эстакаду.
Казачок помялся. Посмотрел на меня