Тогда я попытался вытащить из глаз линзы, наплевав на то, что пальцы грязные, но быстро обнаружил, что никаких линз у меня в глазах нет. И наушников в ушах – тоже.
В этот момент мне стало по-настоящему страшно.
***
К вечеру дождь перестал, и мне удалось, найдя небольшую полянку на краю леса, развести костер при помощи светящегося лезвия. Глядя на то, как постепенно тает свет среди марева туч, я стал думать, что делать дальше. То, что я провел здесь уже много дольше трех часов, было очевидно. То, что само собой уже ничего не разрешится – тоже.
Что бы там ни говорила Настя про то, что продолжительность игры «субъективно ощущается дольше трех часов», но не в три же раза дольше? Я застрял здесь. Где бы ни было это «здесь», и что бы ни значило это «застрял». Из этого нужно исходить.
Если бы ребята из «Норски» могли меня отсюда достать, они бы уже достали. Значит, не могут. Или не хотят. Значит, нужно что-то делать самому. Но что у меня есть? Только бесполезный браслет с зажигалкой.
Никаких инструментов, позволяющих прекратить все это. В самом деле, никаких?
Я вызвал лезвие и поднес его к лицу. Чисто теоретически, я мог бы… хотя бы попробовать… Вогнать это лезвие себе в голову. Это должно быть небольно, если резко и сразу. Если это все еще игра, наверняка это должно меня отключить от нее. А если…
Мне не хотелось даже додумывать эту мысль. О том, что будет, если это не игра. Но разве может так быть? Разве может этот лес быть настоящим? Как тогда я в него попал, если с утра я был в Москве, а потом просто ходил по заброшенной стройке? Может быть, меня накачали наркотой, загипнотизировали, вывезли куда-то? Но как же тогда лезвие? Оно точно не плод моего воображения.
Я почувствовал, как внутри головы начинает разливаться тяжелым свинцом тупая боль. Я не знаю, что происходит, и никакие размышления тут не помогут. Нужно больше информации.
Еще очень хочется есть. И спать. Ладно, спать это в любой момент. А вот что здесь есть?
Я взглянул на черный ствол ближайшего дерева и задумчиво отломил от него шершавую щепку коры. Нет, это я есть не буду – я же не заяц. Может быть, здесь найдутся какие-нибудь грибы или ягоды? Что ж, раньше утра я этого не узнаю.
Между тем, совсем стемнело. Прислонившись к древесному стволу, я вертел головой, всматриваясь в пляску теней по краям поляны, порождаемую языками пламени костра. За целый день я не встретил здесь ни единого живого существа, но это совершенно меня не успокоило. То и дело мне мерещилась появляющаяся иэ-за дерева зубастая голова гигантского угря или зудящая муха с огромным жалом.
Глаза слипались от усталости, но стоило мне их сомкнуть, как какой-нибудь тихий звук тут же заставлял раскрыть их снова, и до рези вглядываться в черную мглу. Убедиться в том, что это всего лишь ветер качнул ветку, снова коснуться спиной ствола, прикрыть глаза и вновь раскрыть их от ужаса. Через пару часов такого отдыха