– Да, мисс Лоример, – пятясь, пробормотал Уолтерс. В дверях он вспомнил о пакете в своей руке. – О, я забыл, мисс Лоример. Это вам пришло.
Он вернулся, положил пакет на стол и на цыпочках благоговейно вышел. Дверь за ним беззвучно закрылась.
Освободившись от необходимости бодриться – возможно, когда-нибудь ей придется выложить перед Уолтерсом всю серьезность своего положения, – Кэтрин позволила себе снова погрузиться в печаль. Она равнодушно взяла пакет и несколько минут возилась с узлами, так как ненавидела безжалостно разрезать ленточку, тем более такую красивую, трехцветную, как эта. Наконец она развязала ее и сняла крышку. Тут ее глаза широко раскрылись, и в них вспыхнул настоящий восторг. Коробка была полна великолепных двухцветных гвоздик. Еще не взглянув на визитку, она догадалась, что они от Мэддена: по дороге в «Бичвуд», когда они проезжали мимо сада, она призналась ему, что гвоздики – ее любимые цветы. Кэтрин взяла его визитку – довольно простую, как она отметила. Ее глаза остановились на изящных буквах: Крис Мэдден, Кливленд, Огайо, прежде чем перейти к сообщению ниже.
В благодарность за прерванные выходные – и за Нэнси, – написал он.
Она не выдержала и рассмеялась, оттого что он невозмутимо признал право собственности на ее племянницу. И все же было приятно получить такие великолепные цветы. Уже целую вечность никто не присылал ей цветов, тем более любимых. Это было умно с его стороны – запомнить ее случайное замечание. Поставив гвоздики в старую вустерскую вазу – ее тусклое золото и коричневый тон подчеркнули их прекрасную текстуру, – она подумала, улыбнувшись самой себе: «Я не должна позволять ему так себя обхаживать».
Когда она поставила вазу перед собой на стол, насыщенный аромат наполнил комнату. С довольной улыбкой Кэтрин взяла миниатюру и заперла ее в сейф. Затем, вернувшись и сев за стол, она, уже с другим выражением лица, занялась болезненным деловым вопросом: взяла карандаш и начала подсчитывать в блокноте долги.
Кэтрин действительно заплатила десять тысяч за миниатюру, но сделала это почти исключительно на заемные деньги – наличных у нее было не более четырех тысяч. Однако ее давно знали в банке «Сити и саутерн кантриз», и мистер Фаррар из Сент-Джеймсского отделения банка, полный беспредельного доверия и дружеских чувств, выдал ей недостающие шесть тысяч фунтов стерлингов под долговые обязательства и гарантии ее бизнеса. На самом деле ссуда была выдана на основании ее безукоризненной репутации, а не активов.
До сих пор она твердо стояла на ногах, но платежи, которые обрушились на нее в начале года, были слишком ужасными, чтобы их удалось осмыслить. Арендная плата и коммунальные расходы, налоги и сверхналоги, горькое напоминание о ее тучных годах на сумму в две тысячи фунтов стерлингов; счета за ткани, материалы и другие товары, добавляющие еще восемь