– Куда?
– Понятия не имею! Но если я не спущусь… Понимаешь, будто зовет кто-то. И ему плохо. Очень-очень. А я могу помочь. Если не помогу, то он уйдет. И я с ним тоже. Уже не понимаю, почему.
– Надо рассказать отцу.
– Надо ли? – Тори поморщилась.
– Надо. – Эва дотянулась до столика. – Расчешешь мне волосы? А то сама я вечно их выдираю. Но рассказать следует обязательно. Если не отцу, то Берту. Мы с тобой наделали прилично глупостей.
– Это да. – Тори взяла щетку. – Только не вертись. Ты никогда не умела сидеть спокойно.
– И не научилась.
– Зато научилась огрызаться, а это, поверь, куда как полезнее.
Эва поверила.
Почему бы и нет. А вот волосы Тори умела расчесывать как никто другой.
– Ах, вы и правда жили в степях. – Девица нервно моргнула и попыталась изобразить заинтересованность. – Это так… романтично. Я себе и представить не могу.
Она снова моргнула и покосилась на пухлую даму в темно-зеленом платье. Платье было в узкую полоску, и оттого дама сливалась с диванчиком, на котором устроилась.
В руках дама держала фарфоровую чашку и на девицу глядела поверх нее, строго и требовательно.
– Извините. – Девицу стало жаль, себя еще жальче, и Эдди поднялся. – Но мне пора идти. Дела.
Он поклонился матушке, и та кивнула в ответ.
Вот ведь…
Поневоле начинаешь радоваться, что на территории этого самого университета женщин нет. То есть не было. Теперь будут. Но Милисента – дело другое, как и Эва, которая, может, и похожа на леди, но уж его-то точно не боится. А эти…
Заявились.
Вот с того вечера и потянулись. Сперва прислали кучу визитных карточек, которые матушка разбирала, благо не требуя участвовать в этом преувлекательном процессе. Потом начались визиты.
Матушкиных подружек.
А у тех подружек вдруг оказывались юные и прекрасные родственницы, которых вот прямо срочно требовалось представить.
Родственницы представлялись.
Бледнели.
Одна, наиболее трепетная, и чувств лишилась, чем вызвала недовольство сопровождавшей ее дамы. И тогда-то Эдди подумал, что сбежит.
Не удалось.
А теперь вот…
– Дорогой. – Матушка вежливо постучала в дверь его комнаты, прежде чем войти. Неужели все же бросила гостей?
– Да?
Эдди ослабил узел галстука.
Как удавка, право слово.
– Все хорошо?
Он хотел сказать, что да, но…
– Нет, – вырвалось неожиданно даже для себя. – Прости, матушка, но это все не для меня. Может, мне и впрямь вернуться… Туда.
Сказать «домой» язык не повернулся. Там дома как раз и не было. И тут тоже. А где? Кто ж его знает.
– Потом. Когда завершишь свои дела. – Она поставила огромную кружку на столик. И откуда взяла? Эдди казалось, что таких-то в доме точно нет.
– Потом, – согласился он.
И