– Типа того, – повторил друг, улыбаясь.
– И сколько дают за это, «типа того»?
– Пять тысяч за час работы.
– Американских долларов?
– Не «бакинских рублей» – «еврейских тугриков»!
Больше ничего от бывшего однокашника, ныне набивающегося в друзья лысого ровесника, выудить не удалось. Хлопин заполнил анкету со стандартными вопросами, никак не отражающими его профессиональный уровень. Договорились встретиться на днях, а то и раньше. Прошло две недели. Хлопин ждал звонка терпеливо, не навязываясь. Доцент имел в запасе такой козырь, при котором его однокашник станет не руководителем, а подмастерьем. Как полагается заядлому троечнику.
Доцент начал подзабывать о старом знакомом, как вдруг, сегодня утром тот объявился.
– Ты знаешь, сколько сейчас? – спросил в трубку Хлопин вполголоса, по привычке, стараясь не разбудить жену, которая удрала от него ещё прошлым летом.
– Половина пятого, мой друг!
– Лёнь, ты что, поддал?
– Удивляешь ты меня, Александр Юрьевич! Наша работа требует чёткого учёта времени. Экспозиция, называется!
– Леонид Николаевич! Не каждому доценту дано знать столь умные слова!
– Саня, не дуйся! Я ночь не спал, так что, днём меня не тревожить! Поэтому сообщаю, что твоя кандидатура одобрена! – высказался бывший однокашник и отключил связь.
После разговора с Леней доценту не спалось, что не изменило его хорошего настроения.
Глядя на старшую лаборантку, Хлопин улыбался.
– Я что-то делаю не то? Или не так?
– Что вы, что вы, Наталья Николаевна! – всплеснул руками доцент. – Я своим мыслям улыбаюсь.
– То-то и оно, – пробурчала вполголоса Наталья. Она улыбнулась и непроизвольно сунула пораненный палец в рот.
– Производственная травма? – шутливо нахмурил брови доцент.
– Вроде того, но, – Семёнова встрепенулась, – никаких больничных листов, Александр Юрьевич!
– Понятно, – вздохнул доцент, как будто мечтал подписаться под актом производственного травматизма.
Наталья не понимала причину хорошего настроения старшего преподавателя. Бабу, что ли, нашёл? Она оглядела доцента с ног до головы так, чтобы он ничего не заметил. Брюки давно не глажены, распушенная серая нитка на правой ноге, нечищеные туфли, галстук набекрень, как у задиристого пионера. Чужая жена бы не решилась выпустить любовника в таком виде! Наталья прыснула.
– У вас, вижу, приподнятое настроение! Так держать, Наташа! – Хлопин тряхнул сжатым кулаком.
– «И пусть они падают передо мной штабелями»… – процитировала доцента Семёнова. Голос её остался безучастным, как у диктора за кадром.
Хлопин, смутившись, сделал вид, что поперхнулся. Он взял салфетку со стола, прижал к губам.
– Извините, – щёки лаборантки окрасились вишнёвым цветом.
– Не хватай