Похоже, сиделка дежурила тут уже очень давно и от усталости успела задремать. Однако, шестым чувством уловив слабое шевеление, тут же встрепенулась и хищным движением подняла голову, пристально глядя на Элирия сквозь алую пелену балдахина.
Элирий задумался. Сквозь сон он помнил прикосновения – бережные, чуткие… интересно, кто заботился о нем все это время? Присматривавшая за ним меж тем бойко вскочила на ноги и дикой куницей метнулась было к дверям, но раздавшийся голос как пущенная вдогонку охотничья стрела остановил беглянку и пригвоздил обратно к креслу:
– Нет! – Голос был по-прежнему не его светлости мессира Элирия Лестера Лара, однако знакомые высокомерные нотки наследников Утонувшего острова уже явственно прорезались в нем. Это пресловутое высокомерие все они впитали с молоком матери. – Не зови его.
Женщина помедлила, размышляя над услышанным. По-видимому, ей наказали относиться к подопечному с большим почтением и исполнять любые высказанные им просьбы; в то же самое время полагалось сообщить, если больной придет в себя или же в состоянии его произойдет любая другая перемена. Сейчас распоряжения неожиданно вступили в противоречие, и одно из них так или иначе придется нарушить. Осталось лишь выбрать, какое именно.
Наконец женщина расставила приоритеты. Она вновь поднялась и осторожно приблизилась к утопающей в красных цветах кровати, воззрившись на Элирия, как на призрак.
Элирий, в свою очередь, с любопытством глядел на новую знакомую, придирчиво рассматривая малейшие детали наружности. Женщина была облачена в наглухо закрытую черную с золотым сутану, строгого кроя, напоминающую военное мундирное платье. Жесткий стоячий ворот до подбородка, узор на кромке рукавов, а также некоторые детали фасона говорили о положении храмового иерарха самого высокого ранга. На груди красовался почетный орден в виде восьмилучевого антрацитового солнца, окончательно подтверждая значимый статус женщины. Определенно, она была опытной боевой жрицей, вероятнее всего, Первым иерархом.
Идеально сидевшая орденская форма шла ей, но выходцу из Лианора трудно было бы назвать женщину красивой: нечистая кровь не давала облику благородных контрастов, свойственных носителям небесной крови. Однако женщина выглядела довольно приятно, имела правильные черты лица, а в темных глазах светился живой, незаурядный ум.
– Мессир желает побыть один? – Цепким взглядом жрица всмотрелась ему в лицо, стараясь оценить состояние больного как можно точнее. – Мессир чувствует себя лучше?
– Ты имеешь право говорить со мной? – немало удивился Элирий, но все же благодушно снизошел до ответа на стандартном языке Материка: – Да, мне немного лучше. Как твое имя?
– Шеата, ваша светлость.
Элирий поморщился. Он вдруг вспомнил – эта низкорожденная женщина присутствовала на ритуале в алтарной комнате. Да, именно ее голос услышал он самым первым по возвращении из небытия.
– Прошу прощения, – сдержанно извинилась Шеата. – Само звучание моего