Ворота остановились, и он тронул машину с места, неспешно покатив по кленовой аллее, подернутой зеленой дымкой молодой весенней листвы.
– Дом, милый дом, – донесся с заднего сиденья неизменно оптимистичный голос Николая.
– Раньше ты, помнится, любил проводить здесь лето, – заметила Оксана. – Целыми днями на площадке пропадал, возясь с щенками.
– Некоторые из которых, чуть повзрослев, объявили на меня охоту, ага. Я сейчас аж ностальгическую слезу пущу.
– Да брось! Те времена давно в прошлом! Сейчас подобное и в голову никому не придет! – Оксана повернулась на сиденье, оглянувшись назад. – Расслабься, здесь все свои.
– Знаешь, мам, – буркнул парень, – мне, конечно, хочется верить, что тебе удалось переубедить их своим весомым добрым словом, но я-то прекрасно знаю, что все несогласные просто пошли на компост. И меня как-то не особо воодушевляет мысль, что мое спокойствие и моя безопасность были обретены такой ценой.
– Я старалась не ради тебя, а ради Стаи. Если судьба поставила тебя руководить другими, то тут у тебя остается всего два варианта на выбор. Либо ты, стиснув зубы, делаешь то, что считаешь нужным и берешь на себя всю ответственность за последствия, либо становишься послушным проводником чьей-то чужой воли. Но тогда от тебя уже ничего не будет зависеть, даже твоя собственная жизнь и жизни твоих близких. Поэтому твоя безопасность явилась следствием укрепления моей власти в Стае, но никак не наоборот.
– Я знаю, что ты скажешь, будто детские воспоминания всегда яркие и безоблачные, – не унимался Николай, – но в те времена, когда всем заправлял дед, обстановка здесь выглядела более… живой, что ли. Да, порой склочной, порой скандальной и даже опасной, но живой. А под твоим руководством все ходят, вытянувшись по струнке, и даже слова против сказать не смеют. Того и гляди строем маршировать начнут. А все потому, что дед Стаей правил, а ты норовишь ею командовать.
Евгений очень надеялся, что хруст гравия скроет невольно вырвавшийся у него тяжкий вздох. Все то же самое, только другими словами, он неоднократно пытался донести до Оксаны, но она неизменно отметала все его претензии, раз за разом апеллируя к тому, что он не является членом Стаи, а потому их проблемы его не касаются. Но что она возразит собственному сыну, упрекающему ее все в той же чрезмерной властности и склонности к авторитаризму?
Оксана, однако, ничего особенного не сказала, ограничившись короткой сухой репликой:
– Повзрослеешь немного – сам все поймешь.
Машина остановилась, и Евгений поспешил выбраться на воздух, словно тяжелая атмосфера, что сгустилась в салоне, мешала ему нормально дышать…
И в следующую же секунду едва не был сбит с ног маленьким вихрастым ураганом, радостно верещавшим:
– Папа!