– Бросил ли я живопись? О нет! Время от времени балуюсь красками, развлекаюсь акварелью, делаю набросочки, а если на меня нападает творческий стих, брожу по мастерским.
– А что с музыкой?
– Тут успешнее. Упражняюсь я редко, зато часто пою в компании. В прошлом году обзавелся гитарой и с тех пор трубадурствую напропалую. Девушкам очень нравится, да и на парней производит впечатление.
– А ты что-то изучаешь?
– Ну, на столе у меня лежит несколько томов по юриспруденции, ребята корпулентные, мудрые, и я время от времени в них заглядываю – как надоест развлекаться или родители начнут зудеть. Вот только вряд ли я в этом году продвинусь дальше «аль-ли-би». – Глаза Чарли хитровато блеснули, из чего следовало, что он время от времени пускает в ход эти познания.
– Так чем же ты занимаешься?
– Ишь какой катехизатор, провожу время с удовольствием. Нынче в большой моде домашние спектакли, и меня увенчали такими лаврами, что я серьезно задумываюсь о сценической карьере.
– Неужто? – в тревоге воскликнула Роза.
– А что в этом такого? Раз уж нельзя не работать, это ремесло не хуже любого другого.
– Для сцены нужен талант, а ты вряд ли им обладаешь. Дарованию в театре самое место, а людям посредственным лучше туда не соваться.
– Суровые слова в адрес «звезды доброй компании», к которой я принадлежу. У Мака вообще ни искорки никакого дарования, а ты им восхищаешься за то, что он решил податься в медицину! – воскликнул Чарли, сильно задетый высказыванием кузины.
– Он как минимум выбрал почтенную профессию, да и вообще, посредственный врач – это не так плохо, как посредственный актер. Впрочем, я уверена, ты говоришь не всерьез, просто хочешь меня попугать.
– Ты совершенно права. Я поднимаю эту тему каждый раз, как кто-то начинает читать мне нравоучения, – и добиваюсь поразительного эффекта. Дядя Мак бледнеет, тетушки в священном ужасе воздевают руки, всеми овладевает смятение. После чего я даю великодушное обещание не позорить семью, и эти добрые души в приливе благодарности соглашаются на все мои требования; мир восстановлен, и я могу дальше радоваться жизни.
– Помнится, ты грозил сбежать из дома и стать моряком, если мама откажется удовлетворять твои прихоти. В этом смысле ты ничуть не изменился, а вот в других – да. Раньше, Чарли, у тебя были великие планы и замыслы, а теперь ты, похоже, на все руки от скуки, да только нигде толку не добился.
– То был мальчишеский вздор! С годами я стал мудрее и не вижу никакого смысла ограничиваться каким-то одним занятием и предаваться ему из года в год. Люди, сосредоточенные на чем-то одном, делаются занудными и недалекими – меня от них просто воротит. Главное в этой жизни – культура, а приобщиться к ней можно, лишь попробовав себя в самых разных областях: так оно практичнее, да и к успеху приведет быстрее. В любом случае мне нравится жить именно так, и ничем другим я заниматься не намерен.
После