– А где же все?.. – удивленно спросил Горбенко.
– Рано утром, как только началась бомбежка города, начальник управления капитан Матвеев посадил всех сотрудников управления в грузовики, роздал им оружие, и они поехали в сторону границы, – ответил Миронов. – В управлении осталась только дежурная смена караула – четыре человека вместе со мной. Телефонная связь с утра не работает.
– А где сейчас ваша рота, сержант? – спросил Горбенко. – Свяжитесь с её командиром старшим лейтенантом Назаровым.
– Роты тоже нет, товарищ лейтенант… – опустив глаза, ответил Миронов. – Я послал связного в её расположение. Он только что вернулся и сказал, что здание казармы, в котором размещалась рота, разрушено бомбами. Командир роты и замполит погибли. Очень много раненых. Сейчас там пожарные завалы разбирают.
– А начальник гарнизона? – спросил Горбенко. – Свяжитесь с ним. В крайнем случае, направьте связного в штаб третьей армии. Штаб расположен здесь в городе.
– Помощника начальника гарнизона я час назад встретил на улице. – ответил Миронов. – Он пожар на бензохранилище приехал тушить. Так он сказал, что получен приказ командующего третьей армией генерала Кузнецова, начать эвакуацию города. Немецкие танки уже подошли к его окраинам, а севернее немцы переправляются через Неман, отрезая пути отхода на восток.
Горбенко опустился на кушетку и, обхватив голову руками, задумался. Миронов продолжал.
– Я его спросил, а что мне делать? Он ответил, что у меня свое начальство. Пусть оно распоряжения и отдает. Но сегодня к вечеру город будет оставлен нашими войсками.
В камере надолго повисло молчание. Вдруг с улицы донесся треск мотоциклетного мотора и затем послышался голос часового, стоящего перед входом в управление. Сержант Миронов подбежал к окошку и, взглянув в него, радостно воскликнул:
– Ну, наконец-то и о нас вспомнили! Какой-то офицер-пограничник на мотоцикле приехал. Приказ, наверное, привез. Побегу встречать…
Горбенко тоже выглянул в окошко и вдруг от удивления вздрогнул. Лицо офицера-пограничника, стоящего рядом с часовым, показалось ему знакомым. Он напряг свою память и вдруг вспомнил… Себя, сидящим на заднем сиденье легкового автомобиля… двух немцев впереди… лицо офицера, ударившего его… Лицо этого офицера, и лицо пограничника были удивительно похожи. «Неужели немецкие диверсанты?» – подумал Горбенко, холодея от ужаса. Он понял, что прямо сейчас и здесь должен принять решение, от которого будет зависеть его дальнейшая судьба и жизнь. Взгляд Горбенко на мгновение задержался на сырых стенах камеры и зарешеченном окне, и затем он без колебаний быстро сказал:
– Подожди, сержант…
Услышав его, сержант Миронов остановился в дверях. Горбенко подошел к нему. Их глаза встретились, и Горбенко твёрдым голосом сказал.
– Можешь мне верить или нет, но я лицо этого человека видел на той стороне границы. Это немец. Диверсант!
Миронов оторопело, с недоверием