В первый момент, когда только огромный кусок льда под моими ногами пополз вниз, ускоряясь с каждым мгновением, я подумал, что было бы великой иронией погибнуть здесь, в этих горах. Но эта мысль очень быстро исчезла. И появилась странная уверенность, что Карстайн не собирается отнимать у меня жизнь. Наоборот, каменный исполин в очередной раз пробует меня на прочность. Что он задумал теперь, сбросив меня, как пушинку, со своей вершины?
А потом, когда я катился вниз с безумной скоростью, когда снег залеплял глаза и рот и проникал под одежду, в хрусте наста под собственным телом я будто бы слышал смех Карстайна. Нет, он точно не собирался убивать человека. Он приготовил для меня что-то иное.
Вдруг я резко ударился всем телом обо что-то, и раздался хруст. Это был лёд, который я проломил своим телом. У меня перехватило дыхание от резкого удара, воздух со свистом выбило из лёгких. А потом я чуть не задохнулся от обжигающего холода воды, которая начала медленно, но неумолимо пробираться сквозь мою одежду.
Но и это был не конец: погрузившись в воду почти по плечи, я упёрся коленями в дно. Мои голова и руки остались лежать на снегу. Грудь сковало холодом, продолжать дышать я мог лишь короткими всхлипами. Ноги почти сразу онемели в ледяной воде. Все, что я смог сделать – это отплеваться от снега, который забился в рот во время падения. При этом я чувствовал, что жив и у меня ничего не сломано. Наверное, я даже засмеялся бы, вот только не смог.
Я не понял, сколько прошло времени. Наверное, должно было предстать пред моими мыслями что-то пафосное. Чей-нибудь призрак должен был прийти в мою последнюю минуту и сказать какие-то невероятно сокровенные слова. Вот только кругом была мертвецкая тишина. Тишина и темнота. Только проклятый снег опять неспешно заметал моё лицо.
Ни в одно из мгновений этого падения я так и не испытал страха за собственную жизнь. Всё то, что случилось со мной за последние годы, приучило меня к некой фатальности происходящего. Всё текло само собой. И я уже давно сомневался в том, что могу влиять на собственную жизнь.
Да, слишком иронично надо мной нависал Карстайн! Лицо моё лежало в снегу, и гору я не видел. Но я затылком чувствовал недобрый оскал каменной громадины. Стиснув зубы и тихо зарычав, я подтянулся на руках, впиваясь замёрзшими пальцами в податливый снег, вытаскивая нижнюю часть своего тела из воды. Пальцев я уже тоже не чувствовал, но видел, что они двигались. Сумев немного приподняться, я стал опираться на локти. Но эта бессмысленная возня продолжалась целый час – так мне показалось тогда. Ноги онемели уже давно, и я не мог понять, покинул ли я воду или нет. А одежда тем временем стала превращаться в ледяные доспехи.
Я перестал карабкаться вперёд только тогда, когда силы уже