– Возьми веревку и нож. Там, в столе.
Человек повиновался, быстро откинул тяжелую крышку стола и нашел среди стамесок и тесал крепкий, короткий нож с окованной жестью рукояткой. Веревка висела на здоровенном гвозде, рядом с дверью. Он продел в неё руку и перекинул себе на плечо.
– Готово!
Старик оценивающе оглядел его, не переставая рыться в сундуке. Он перебирал какие-то камни, что светились неверным сиянием. Найдя нужные, он опустил крышку, закрыл сундук и спрятал ключ на груди под одеждой. Поднялся, опершись о него рукой, и подошел к столу.
– Там что-то случилось, – заговорил он быстро, разливая Белого ворона. – Я пошел бомбануть кротовьи норы, они как раз по ночам этими тварями полнятся, как все началось. Видишь, семь ветров дерутся?
– Они с кладбища все бегут. От тех статуй с мечами.
– Нет, дружок, здесь другое, – замотал головой старик, поднося к губам стакан. – Они бегут не откуда, а – куда.
Суету за окном вновь прорезал протяжный плачь.
– Чей это крик?
– …какой толпы, страданьем побежденной? – с нервным вздохом закончил его слова, поглядев за окно, Привратник.
– Что это значит? – не унимался пришлый.
– Это плачет Гамаюн. Но плачь её очень древний и звучит крайне редко. Она поет, когда вершится большое зло над ланнами. Будь осторожен, мой друг, сейчас каждый зверь может захотеть перегрызть тебе глотку…
Шум за окном внезапно оборвался. Они оба невольно поглядели на двор. Там копошились черви, да подыхал лисенок, зашибленный в спешке, и никого больше не было.
И тут грянуло. Ветер ударил с такой силой, что заныли стены у дома. От злобного воя засвербело в ушах. Фонарь громко звякнул, оторвался и разбился о камни, разлив немного горящего масла. Силуэты деревьев упруго изогнулись, послышался громкий треск. Несколько костлявых громадин рухнули, сотрясая округу страшным грохотом. Даже вороний крик на секунду потонул в шуме ветра, но затем разразился вновь. Природа выла и лютовала, швыряя старые доски, поднимая далеко ввысь сухие ветви и кружа их в листолёте.
Но уже через минуту все стихло. Резко. Так обрывается мелодия, после мощного крещендо, позволяя уловить его отзвук в витражах. Кружась и волнуясь, заспешили обратно на землю желтые листья. Звонко грохнулось старое ведро. Упало и укатилось к поваленной изгороди. Как внезапный, мгновенный ливень широкой волной на землю осыпались мелкие камни вперемешку с ворохом трухлявых ветвей. Всё стихло.
– Пошла волна… – одними губами прошелестел старик.
Пришлый вышел во двор и увидел далеко справа стаю бегущих со всех ног зверей, зверьков и птиц. Их путь освещали тысячи светлячков, от чего их неуемный бег походил на огромного желтого змея, уползающего в своё логово.
– Куда они бегут?
– Это гон! – ответил старик. – Кара людишкам за то, что натворили.
– За что?
– Что же