такой же тёплый, искренний, родной…
Моё всё это – губы, плечи, руки,
глаза твои… Ты весь навеки мой.
А главное – никто из нас не держит
цепями долговыми – рядом быть,
нас тёплая, пронзительная нежность
объединяет… Как тут не любить?
Говорят – ни стыда, ни совести
Говорят – ни стыда, ни совести —
эти страсти под старость лет.
Не из гордости мы – из горести
не даём никакой ответ:
Мы полжизни седьмыми вёрстами
обходили друг друга, но
наши судьбы, как главы, свёрстаны,
неразлучные мы давно.
Ни заклятьями, ни молитвами
не отменишь любовь-беду,
мы на этой войне – убитые,
и полжизни горим в аду.
Социальные роли сыграны,
слава Богу – поклон, финал,
и в любовь, словно в омут, прыгаем…
Рай был рядом всегда.
Кто б знал…
Инцест
Я струны рву и пальцы рву струной —
фонтаном кровь пульсирует в ладонь,
от осознания, что ты – не мой,
сама взорвусь сейчас, лишь только тронь…
Какие боги разделили нас,
столкнув сердца сначала в лобовом?
Я нежности хранившийся запас
стираю с кровью вместе рукавом.
Мне с первой встречи ясно было – мой,
и ты кричал глазами – «Как же быть?
Нельзя тебя назвать своей женой,
но просто невозможно – не любить?»
И сердце разрывается в груди —
бессмысленен дурной судьбе протест:
живу одним тобой, но – уходи.
Люблю. Но это грех большой.
Инцест.
Кино
Дали свет: The end. Пустили титры.
Хлопают сиденья в кинозале.
Зрители – и судьи, и арбитры,
ждут чего-то – всё ли показали?
Почему не вместе эти двое?
Вроде есть для счастья всё, что нужно.
Странные киношные герои:
им любить бы – нет, зачем-то дружбой
прикрывают чувства, как газетой,
будто бы любить взаимно – стыдно,
вроде и не наше дело это,
но – обидно, чёрт возьми, обидно!
Семьи у обоих – ну так что же:
c’est La Vie, как говорят французы,
друг от друга отрываясь с кожей,
есть ли смысл в семье быть тяжким грузом?
А герои бьются на осколки,
на куски, и рвутся на запчасти —
не подозревали, что настолько
дорого сегодня стоит счастье.
Зрители сочувствуют героям —
плачут над картинкой в кинозале.
Ряд для поцелуев. Эти двое
выдыхают дружно: «Не узнали…»
Нам даже и не нужно говорить
Нам даже и не нужно говорить:
что толку в тех словах,
нас прочно держит —
как пуповина – шёлковая нить
родства, любви,