Седой хмыкнул, блеснув синими глазами.
– Ваша воля, мессир.
– Какое пророчество? – рискнул поинтересоваться Эрнст.
– Хотя, – не слушая, хотя наверняка слыша, продолжил их господин, – лучше бы сначала разобраться с артефактом Иберии.
Эрнст не выдержал – выпучил глаза.
– Но Иберия покорна вам, повелитель! Я сегодня утром получил весть – они снова умоляют вас прибыть лично…
Глаза Магистра, черные, бездонные, резко сузились. Мягко-мягко, как крадущийся тигр, он шагнул к Эрнсту, вглядываясь в него, сквозь него, в самую душу – или в даль за Пиренеями, кому знать…
– Ну что ж, – сказал он, – пожалуй, этой чести они дождутся. А пока почему бы не насладиться днем нашей победы, друзья мои?
Будто дожидаясь этого момента, вилланские солдаты внизу вскинули руки в едином порыве, и, заглушая память о громе барабанов и яростном гневе небес, снизу полетело весело и грозно:
– Хайль! Хайль! Хайль!
Глава 1
Исабель 1939
Еще до того, как на двери бесследно истлели сияющие милориевые росчерки символа Академии Трамонтана, шагнувшая в проем Исабель решила, что это самое неожиданное место из всех, что ей когда-либо доводилось видеть. Конечно, сказать, что она не знала, чего ждать, было бы неправдой. Но те в ее семье, кто был готов рассказывать об Академии, не вдавались в подробные описания архитектурных тонкостей, поэтому она так часто сама представляла себе это место, стараясь вообразить все в мельчайших деталях, что порой ей казалось, что она там уже бывала.
И потом, в ее воображении все было логично. Раз Академия скрывалась в горном ущелье в Пиренеях, это должен быть замок. Да, огромный замок, грозный и могучий часовой с толстыми стенами и узкими бойницами. Такими были самые древние из замков ее рода, построенные в годы давних войн, и она, начитавшаяся рыцарских романов (других в ее доме не водилось), невольно воображала Трамонтану их сверстницей.
Поэтому атриум, куда вела распахнувшаяся перед ними дверь, ее разочаровал. Это был просторный зал под каменными сводами, но на этом сходство с ее предвкушениями и заканчивалось. Своды были высокими, окна стрельчатыми и огромными, за стеклами светлых витражей виднелось буйство красок ранней осени, а багряные и золотые деревья казались нарисованной частью этих витражей. И все это было причудливо изукрашено со всем прихотливым искусством готики: из каменных лилий выглядывали озорные саламандры, в капителях колонн резвились сильфы, а на кресте, оказавшемся прямо перед носом Исабель, сидела, свесив хвост, ундина. Лилии и кресты повторялись в узорах всюду, и всюду были самые разные твари, и все они, казалось, смеялись над Исабель и ее надеждами. Она невольно поджала губы.
На этом отличия зала от ее ожиданий не заканчивались. Окажись она здесь одна, не зная что к чему, решила бы, что это зал какого-нибудь давно брошенного дворца: часть стен оплетал плющ, а посередине зал пересекал крохотный ручей, извиваясь между