Райан убил акадима.
У меня отвисла челюсть. Я подумала о многих сотури, которым не повезло, которые бродили по улицам Уртавии без рук и ног и с лицами, навсегда обезображенными шрамами от когтей. Большинство из них не выжили, чтобы рассказать свою историю. Эти чудовища не просто убивали свою добычу. Они лакомились душами, высасывая их, и пили кровь своих жертв. Эти твари даже спаривались с ними – и не всегда в таком порядке. Счастливчиков оставляли умирать. Те, кому не повезло, становились отверженными и сами превращались в акадимов.
Если Райан убил одного из них… Любой аркасва принял бы его с распростертыми объятиями, независимо от репутации. Но вместо того чтобы впечатлиться силой Райана, присутствующие начали еще больше возмущаться.
– А где были наши сотури? – раздался крик.
– Почему мы не предотвратили угрозу? – раздался другой.
Вопросы сыпались со всех сторон. Почему это доверили отверженному парню? Где был Стремительный? Почему наш военачальник не удосужился провести разведку на наличие такой угрозы? В безопасности ли вообще наши студенты? Если Ка Кормак находились здесь, чтобы защитить нас от подобных угроз, почему они не вмешались?
Колайя снова вышла вперед и подняла посох.
– Тишина! По приказу Сената и Императора Теотиса. – Наместник приблизился к Обители, его черно-золотые одежды волочились за ним, словно надвигающаяся тень. Прежде чем Колайя успела наложить еще одно заклятье, заставляющее замолчать других, в храме воцарилась тишина, и все взоры обратились к Наместнику.
– Арктурион Эмон, вы клянетесь, что этот отверженный убил акадима? – спросил Наместник, недоверчиво приподняв брови.
Эмон нахмурился.
– Я видел, как он последовал за добычей. Я свидетельствую.
Наместник Кормак покачал головой.
– Но вы сами не видели, как он убил чудовище?
– Будь я рядом, не он убил бы акадима. Я сделал бы это сам. – Голос Эмона помрачнел, как и выражение лица. Он больше не был Эмоном, Арктурионом и военачальником Бамарии. Он превратился в Стремительного, самого смертельно опасного воина в Люмерианской империи, богом Смерти. Его мощь пульсировала, окутывая храм тенями. Затем, так же быстро, темнота рассеялась.
Губы императора Кормака изогнулись в усмешке.
– Остается открытым вопрос о том, как акадим смог нарушить границы Бамарии, когда там не было ни одного сотури из Ка Батавии.
«Ни одного сотури Ка Кормака там тоже не было!»
– Как вы знаете, проводится тщательное расследование, – многозначительно отметил мой отец.
– Да, что ж, как бы ему ни повезло в том, что он в одиночку убил акадима, – продолжил Наместник полным скептицизма голосом, – ни один отверженный