– Аллё.
…Он не сразу услышал позади себя какой-то шум. Остановился, воткнул лыжные палки в снег и обернулся. И оторопел от увиденного. Какие-то сцепившиеся силуэты кружили по небольшой полянке, утопая в снегу. Размахивали руками, – так, во всяком случае, ему показалось издалека. Нараставшие с каждой минутой крики, матерщина, вывели Игоря из состояния оцепенения. Первый порыв его был – броситься на помощь ребятам, на которых кто-то напал. Но вдруг он увидел, как один за другим упали на снег двое его друзей, а некто, отделившейся от остальных, крикнул ему хриплым простуженным голосом:
– Ну-ка, фраерок, кати сюда, быстро, – и в руках у него вроде бы что-то блеснуло.
Нож?
Ошалев от страха, Игорь пустился наутёк, а в спину ему кричал всё тот же хриплый простуженный голос:
– Стой, сука, застрелю!
Игорь гнал что было сил. Куда он несся, он понятия не имел. Но каким-то образом выскочил к железнодорожной станции, к которой подходила электричка.
Он сбросил лыжи, вскарабкался на платформу, запорошенную снегом и в последний момент – двери вагона уже смыкались – вскочил в тамбур. И только рухнув на жёсткую скамью, перевёл дух. Оказалось, что электричка следовала в Москву…
Фарид порывался убить Пашина, или, по крайней мере, хорошенько начистить ему морду, но сёстры убедили его этого не делать: ничего изменить уже нельзя было, а он только попусту сядет в тюрьму из-за этого подлеца и труса. Сейчас нужно было организовать похороны Бори Вершинина и поддержать Олега Енина, которому вынесен был страшный приговор: ампутация всех верхних конечностей: четвёртая степень отморожения ничего иного и не предусматривала.
Олег, узнав о том, что его ждёт, был подавлен, замкнулся в себе, ни с кем не разговаривал, почти ничего не ел. Глаза его были пусты, и печать безысходности лежала на его исхудалом, бледном лице. Подолгу он смотрел на свои перевязанные руки, сложенные как у покойника на груди.
К нему постоянно кто-то приходил, то Оля со Светой, то Фарид, и даже Катя, узнав о постигшей Олега беде, мгновенно примчалась и целыми днями не отходила от его койки ни на шаг.
Катя и спасла его, точнее, не она, а её будущий муж, Сергей.
Однажды он повёл ослабевшего и еле волочившего ноги Олега в туалет, а когда присоединился затем к ожидавшей его в коридоре Кате, та через какое-то непродолжительное время всё же попросила присмотреть за Олегом, как-то тревожно вдруг сделалось у неё на душе.
Сергей успел вовремя. Ещё бы пара минут, и Олег перевалился бы через распахнутое настежь окно.
Не поднимая лишнего шума, Сергей снял, лёгкого, как пушинка Олега с подоконника и тихо сказал:
– Надо жить, Олег.
– Для чего? – с трудом разлепил запёкшиеся губы Енин.
– Возможно, это ты узнаешь позже, а сейчас пойдём, там Катя волнуется.
О