Шелтон и Брег получили бы инфаркт от одного знакомства с этим меню. Но в отличие от господ, превосходивших и в разнообразии, и в количестве пищи, и помиравших безвременно от апоплексических ударов, мой дед Василь еще в 87 косил чище и быстрее, чем я. Был крепким и стройным, собирался жить до ста. Секрет прост: сколько получил энергии, столько и отдай. Мы бы жили вечно, если бы соблюдали этот закон. И, по здравому размышлению, что может быть богом свободного человека? Пища. Именно поставщики пищи и становились первыми богами – быки, коровы, бараны. Так это и до сих пор. Чего бы мы из себя ни изображали, какими бы духовными и просвещенными ни казались сами себе, наш единственный бог, явленный в виде привычного и будничного идола – Жратва. Именно ей мы поклоняемся по несколько раз на дню. Очень незначительная часть человечества ест для того, чтобы жить. Идолопоклонники, которые составляют большинство в любой религии, живут для того, чтобы жрать. Или вегетарианствовать. Это всего лишь рафинированная, интеллигентная форма того же идолопоклонства.
Все боги, к сожалению, превращаются со временем в бесчувственных истуканов и требуют замены. Неизбежная осень и зима идолов. Бог – это постоянно ускользающий из всех религий живой и влажный смысл мира. Его не существует в природе, но этот несуществующий смысл нам почему-то необходим. Только этому смыслу я готов поклоняться. Не склоняя головы. Ведь пока я жив, я тоже хранитель этой драгоценной влаги. Аминь. Хотя, видимо, это тоже один из дренажно-канализационных каналов мироздания. Все, что подлинно вечно, обходится без всякого смысла. Как сине-зеленые водоросли. Не исключено, что именно они и направляют равнодушно в канализацию все, что не нужно и вредно для них.
Самое любимое занятие – сидеть в кресле под яблоней. Подняться никак невозможно. Да, повторяю уже вслух, блаженное одиночество и одинокое блаженство. На латыни это звучит очень красиво. Забыл как. Только помню, что хорошо. Сидел бы и сидел на ласковом весеннем солнышке, потихоньку испаряясь, поднимаясь влажным облачком к голубому небу. Как хорошо ничего не делать. Лучше только самое последнее – не быть. Это как десерт нашей жизни. «Без сладкого не останется никто» – название для детектива. Когда мы говорим «умирать от счастья», то невольно и мудро сближаем счастье и смерть. Даже мгновенье счастья исчерпывает смысл жизни. А смерть дарит счастье даже тем, кто не отыскал его в жизни.
Однажды я отважился взять кресло с собой на речку, благо оно складывается. Поставил в укромном месте возле бурлящей воды. Был такой же мягкий, молочно-солнечный день. Кресло на берегу реки – это, конечно, вызов деревне, ее извечному «что люди скажут?» Но люди копались в грядках. Да и мама, к счастью, была в отъезде. Засек меня Юзик, только что приехавший с друзьями и горделиво знакомивший их с нашими красотами. Вода донесла до меня реплику: «Писатель балдеет!» Прозвучало