«Я еду с тобою охотно,
Я волны морские люблю.
Дай парусу полную волю,
Сама же я сяду к рулю».
«Ты правишь в открытое море,
Где с бурей не справиться нам.
В такую шальную погоду
Нельзя доверяться волнам».
«Нельзя? Почему ж, дорогой мой?
А в прошлой, минувшей судьбе,
Ты помнишь, изменщик коварный,
Как я доверялась тебе?»
«Послушай, мы жизнью рискуем,
Безумная, руль поверни!
На это сердитое море,
На эти ты волны взгляни».
А волны бросаются с ревом
На их беззащитный челнок.
«Прочь весла! От гибели верной
Спасти чтоб никто нас не мог!
Меня обманул ты однажды,
Сегодня тебя провела.
Смотри же: вот ножик булатный,
Недаром с собою взяла!»
И это сказавши, вонзила
В грудь ножик булатный ему.
Сама с обессиленным сердцем
Нырнула в морскую волну.
Всю ночь волновалося море,
Ревела морская волна;
А утром приплыли два трупа
И щепки того челнока.
«По Дону гуляет казак молодой…»
По Дону гуляет казак молодой,
А дева там плачет над быстрой рекой.
«О чем, дева, плачешь,
о чем слезы льешь?» —
«А как мне не плакать,
слез горьких не лить:
Когда молоденькой я в люльке спала,
На возрасте стала, к цыганке пошла.
Цыганка гадала, за ручку брала,
Брала за другую, смотрела в глаза. —
“Не быть тебе дома замужней женой,
Потонешь, девица,
в день свадьбы своей”». —
«Не верь, дорогая, не верь никому,
Поверь, дорогая, лишь мне одному.
Поедем венчаться, я выстрою мост,
Я выстрою мост на тысячу верст».
Вот слышу, послышу: мосточки гудут,
Наверно, наверно, невесту везут.
Вот конь спотыкнулся
и сшибся с моста,
Невеста упала в круты берега.
Сперва закричала:
«Прощай, мать, отец».
Второй раз вскричала:
«Прощай, белый свет!»
И в третий вскричала:
«Прощай, милый мой,
Наверно, наверно,
не жить нам с тобой!».
«Сама садик я садила…»
Сама садик я садила,
Сама буду поливать,
Сама милого любила,
Сама буду забывать.
Ах, что это за садочек,
За зелененький такой?
Ах, что это за мальчишка
Разбессовестный такой?
Пустил славушку худую,
Все соседи говорят,
За глаза меня ругают,
А в глаза меня хвалят.
На гулянье при народе
Стал он девку целовать.
А девчонке стыдно стало,
Стала плакать и рыдать.
И