– На рынок? – В ее представлении город мечты не место для рынка.
– Ага. Такой хороший, большой рынок. Но я не об этом. Когда я шел по улице, познакомился с капитаном Свеном.
Даня пытался рассказать все быстро, в двух словах, но путался в собственных впечатлениях. Они набегали одно на другое.
– Ну, Дань, с капитаном? – Притворно удивилась мать. Детские милые фантазии.
– Да. Он так сказал, что он – капитан Свен. Я попросился к нему на корабль.
– Так. А дальше? Ты ешь, Даня, не размахивай руками. Потом тогда расскажешь. Соловья баснями не кормят. Сил не будет. – Она сокрушалась, что сын ест, как воробушек. С первых минут жизни своего ребенка мать кормит его. И этот первый акт живет в ее сознании.
– Нет, мама. – Данька ел кашу и рассказывал. – Мы пришли на корабль, вошли в каюту капитана.
Даня решил не рассказывать о своем позоре. Просто он опустит некоторые излишние подробности, так даже великие рассказчики делают. Излишние подробности принижают блеск событий. Ни о том, как карабкался на борт корабля, ни о том, как упал на палубе, не стоит говорить. И о разговоре с капитаном. Особенно, про солонину. Кому нужны такие мелочи.
– Капитан взял меня на корабль юнгой. Корабль называется «Скиталец».
– Хорошее название для корабля. – Мария поставила чашку на стол, подперла подбородок рукой. Внимательно слушала.
– Только корабль этот принадлежит пиратам, – голос Даньки звучал так, словно он рассказывает страшную сказку на ночь. – И капитан Свен – пират.
– Господи, начитался всякой ерунды. Вот тебе и грезится.
– И корабль этот ходит под парусом. Там все корабли такие.
– Даня, ну где сейчас можно увидеть парусник? Господи, сидишь целыми днями у телевизора, смотришь всякую дрянь. Книги хорошие надо читать. Книга должна учить, заставлять задуматься. Не все, что переплетено и обернуто в корочку можно назвать книгой. Я говорю о том, что читаешь ты, – увещевала Мария Петровна сына. Взрослые разучились мечтать.
– Взял бы нормальную, серьезную книгу в руки, – продолжала она.
– Книги для сирых и убогих. И не умеющих читать. У меня настоящие книги, мама. Ну, что ты хочешь, что бы я читал?
– Антона Павловича Чехова. Федора Михайловича Достоевского.
– Что б я читал «Преступление и наказание»? Я тогда вообще не усну. Увижу во сне, как Раскольников с топориком бросается на старуху. На несчастную пожилую женщину. Кругом кровища. Фредди Крюгер отдыхает.
– Даня, люди читают Достоевского, и никому подобное даже в голову не приходит. Почитай что-нибудь из школьной программы. В конце концов.
– Сейчас каникулы, – возмущался Даня. – Мама, эту тягомотину успею прочитать.
– Даня, что ты говоришь! Как ты можешь называть высокую литературу подобными словами!
– Я