Глава 2
Впервые за последний год Адам проспал дольше пяти часов.
Не было ни бессоницы, ни привычной тревоги, ни беспокойного бормотания, которым он пугал редких девушек, засыпающих рядом с ним в одной постели. Единственным, что проникало сквозь сон, подобно скальпелю в руках хирурга, было ее прикосновение и тихий шепот из прошлого:
«Эй, ты опять уснул в одежде».
Прошел целый год, а ее голос все еще звучит так, будто она сидит рядом – мягко касается спины Адама, наклоняется к его уху и тихо говорит:
«Я здесь…»
И лучше бы он наконец-то стер ее из памяти, как избавился от запаха тяжелых духов, которым пропиталось все, к чему она прикасалась в его квартире.
Когда сквозь сон прорвалось неприятное жужжание телефона, устроившего родео на прикроватной тумбе, Адам притянул подушку к груди и повернулся на другой бок, игнорируя раздражающую вибрацию.
«Ты так много работаешь… я скучаю по тебе».
Она приходила всегда, когда на сопротивление не оставалось сил, и Адам засыпал под давлением усталости – в своей кровати или за столом в офисе. Пользуясь его уязвимостью, она царапала старые раны и пробуждала болезненные воспоминания, которые никогда не приводили ни к чему хорошему.
Телефон продолжал настойчиво жужжать над ухом, но Адам не мог найти в себе силы поставить точку в воображаемом кошмаре.
Что она скажет на этот раз: как сильно любит его или же как ненавидит?…
«Проснись… дела не ждут».
Почти невесомое прикосновение к уху – ее легкий поцелуй, – и наваждение ушло.
Шумно выдохнув, Адам открыл глаза и провел сонным взглядом по сторонам, будто ожидал увидеть ее в своей комнате.
Нет, он здесь один – как и весь последний год.
Телефон замолчал, но через несколько секунд все повторилось.
Адам потер лицо и нехотя потянулся к тумбе. Так настойчиво ему мог звонить только один человек.
– Миддлтон, – по привычке представился он.
– Да неужели спящая красавица соизволила снизойти до скромного раба своего?
– А, это ты, Лео.
– Конечно, кто же еще?
– Если ты снова по ошибке попробовал то, что изъяли коллеги Марти в очередном клубе, то лучше позвони, когда тебя отпустит.
– Э, нет. Марти не трогай, эта женщина слишком хороша. И я вообще-то против таблеток. Тогда все вышло случайно – я принял их за аспирин.
– Ну да, ну да. – Адам тихо усмехнулся, припоминая фото друга, сделанное во время пьяных новогодних посиделок, где Лео был обмотан мишурой и обнимал бутылку. – Слушай, если ты забыл, у меня сегодня выходной, шантажом и угрозами ты сам отправил меня отдыхать. Это была твоя инициатива, поэтому удачно тебе поработать, а мне пора.
Но сбросить вызов Миддлтон не успел.
– О, поверь мне, после этой новости ты резко перехочешь спать.
– Слушай, я…
– Он вернулся.
Адам