В молодости это не редкость: люди, случайно встретившиеся, выкладывают друг другу столько всего о себе, что и самые близкие позавидовали бы. Их не испугал холод, усиливающийся в тот день с каждым часом, Бог, в которого советские люди стыдились верить, сохранил их от того, чтобы направить стопы туда, где прощавшиеся с вождём погибали в нечеловеческой давке. Олег рассказал, что он аспирант ИМЛИ, изучает поздний период творчества Пушкина, а «Медный всадник» – самая гениальная поэма в мире, что сам он из Ленинграда, здесь снимает угол на Покровке, что хозяйка квартиры чрезвычайно колоритная старушенция и что она, похоже, из «бывших», хоть и скрывает. Светлана также много чего ему наплела о себе, но не столь искренно и хаотично, как Олег, а с некоторыми преувеличениями, свойственными дамам в разговорах с мужчинами. О похоронах Сталина они словно забыли. Хотя, когда расставались на Арбатской площади (Света попросила не провожать её), Олег вдруг испугался: стоило так легкомысленно проводить такой день?
Поцеловать Свету на прощание он не решился.
1985
После того как Норштейн выпустил из объятий своего старшего внука Арсения, тот поднял глаза на мать и тихо, но очень отчётливо произнёс:
– Мама, папе очень плохо. Я решил, что ты должна знать. Прости… – Румянец его разгорался всё сильнее, до болезненной красноты.
Светлана Львовна не изменилась в лице ни капли.
Некоторое время все молчали.
У Льва Семеновича начали мёрзнуть ноги. Показалось, что слюна во рту загустела, и её невозможно проглотить. Он подавился, закашлялся. Да так сильно, что дочери пришлось постучать его по спине. Арсений наблюдал за этим встревожено.
Но тут скрипнула дверь, и в коридоре появился взлохмаченный после сна Димка в цветастой пижаме и в мягких домашних тапках:
– Ух ты! – вскрикнул Димка. Он часто представлял, как брат теперь выглядит.
– Здорово, брательник, – Арсений поспешно улыбнулся и почему-то приподнялся на носках.
Дед перестал кашлять.
– Привет! – Димка нерешительно подошёл к ещё источающему уличный холод брату. Они не обнялись, а просто негромко стукнулись лбами. Так они любили делать, когда Дима был ещё маленьким и Арсений неустанно опекал и наставлял его.
– Ну, как ты? – Арсений оглядывал брата.
– Всё нормально, вроде.
– Я соскучился, – Арсений беспомощно моргнул.
Конечно, встреть он Димку случайно на улице, не узнал бы его.
Но для этих четверых сейчас не существовало никаких законов и правил. Жизнь внезапно выставила их на свой ледяной сквозняк и ждала, как они с ним справятся…
Кто-то должен был спросить, что же случилось с Олегом Храповицким такое, что вынудило Арсения прийти сюда.
Если бы участники этой сцены могли посмотреть на себя со стороны, то посмеялись бы над тем, как они напоминают героев пьесы, которым автор никак не сочинит реплики. Но сейчас каждый из них действительно не находил