Пожав плечами, я осторожно подхожу к нему, все еще на взводе.
– Твой брат, буквально воскресший из мертвых, немного отвлек нас, – говорю я, садясь рядом с ним и прочищая горло. – Кроме того, ты сейчас очень занят.
Гейб стонет и поднимает три пальца, а после начинает загибать по одному, будто ведя отсчет до чего-то.
– Ну знаешь, трахаешься с моей сестрой и все такое.
– И вот оно, – заключает он, драматично указывая на меня указательным пальцем.
Улыбка сползает с лица, и я качаю головой, подтягивая колени к груди.
– Неважно. Я не возражаю. Хотя бы кто-то действует.
– Что случилось с Милтоном?
– То и случилось, что его зовут Милтон, – отвечаю я. – Кажется, родители его сильно ненавидели, раз дали такое имя.
Смех вырывается из моего друга, когда он вытягивает ноги.
– Туше.
– В любом случае, я не заинтересована в отношениях. Ты знаешь меня – я независимая неряха.
– Это все те пошлые книжки, которые ты читаешь. Твои стандарты слишком высоки.
Я усмехаюсь, тянусь к пульту и включаю «Нетфликс». Гейб прав. Может быть, я стала безразлична к реальным мужчинам. Может быть, мои желания живут между страницами книг, в которых герои с двадцатипятисантиметровыми шлангами и волшебными языками делают такое, что у их дам глаза на лоб лезут.
А все, что получаю я, – это сталкеры и парни по имени Милтон.
Ну что ж. Я совершенно не против того, чтобы жить в своем вымышленном мире и однажды умереть сумасшедшей кошатницей.
Я подскакиваю в постели, не понимая, что, черт возьми, меня только что разбудило.
Сон? Еще один странный шум?
Гейб, который вломился как псих?
Оглядывая затемненную комнату в поисках моей кошки, я ловлю ее горящие глаза у порога. Она мяукает, когда я замечаю ее. Может, она хочет пить – я совсем забыла проверить ее миску перед тем, как поднялась к себе и легла спать.
Алексис снова мурлычет, и я тру глаза, стараясь заставить себя выползти из постели и позаботиться о своей кошке. Должно быть, именно так чувствуют себя родители.
– Хорошо, хорошо, я иду. Такая нетерпеливая.
Я чувствую себя зомби, когда спускаюсь по лестнице и иду через гостиную на кухню. Лампочка над раковиной горит, – света от нее достаточно, чтобы я понимала, что делаю. Заглядывая в миски Алексис, я понимаю: воды достаточно, и у нее даже осталось немного корма с ужина. Я ругаюсь сквозь зевок и смотрю на часы. Сейчас немного за полночь.
В такие моменты я рада, что работаю дома. Моя уставшая задница завтра будет спать.
– Ты обманула меня, киса. Я никогда больше не поверю…
Я запинаюсь, обернувшись. Взгляд цепляется за мою любимую вазу на полу, каким-то образом сбитую с пристенного столика. Вода почти полностью высохла, а весенний букет россыпью лежит на плитке.
Неприятное покалывающее ощущение возвращается – это знакомый укол страха.
Я смотрю