Рожала я в акушерской клинике нашего Кубанского мединститута, затем приехала домой. Моему Юре уже около месяца, а когда ты получишь это письмо, меня уже здесь не будет. Где я буду, не знаю. Работу себе, конечно, найду и ребёнка своего прокормлю. Ты понимаешь, что он записан на фамилию моего мужа, но я никаких сведений о муже не имею. Тебя я тоже тревожить не буду. Те минуты, часы и короткие дни, которые я провела с тобой, явились для меня настолько светлыми, что я не хочу их ничем омрачать. А это, безусловно, случится, если мы встретимся вновь. Не знаю, увидишь ли ты когда-нибудь моего сына. Не тревожься обо мне и не считай меня легкомысленной женщиной. Понимаешь, милый, наша мимолётная связь, дарованная нам судьбой, была необходима. Встретив тебя, узнав тебя ближе, чем это было возможно во время нашей совместной учёбы в институте, я почувствовала, что только ты можешь мне быть опорой и поддержкой в том трудном положении, в котором я очутилась. Ведь мне было очень страшно! И от свиста бомб ещё там, под Москвой, и от близких разрывов снарядов и мин на Карельском, и от ужасного вида изуродованных и окровавленных людей, которые окружали меня и которым я должна была оказывать помощь.
И вот, глядя на твоё огромное самообладание, на твоё мужество, на твои сильные и ловкие руки, которые выполняли сложные манипуляции с таким проворством, как будто бы делали это уже сотни раз, я чувствовала себя смелее и работоспособнее, старалась подражать тебе, походить на тебя. И это мне дало возможность справляться с той совершенно новой и страшной работой, которую мне, как и многим другим, пришлось исполнять. Твой пример заражал не только меня. Много раз Крумм, Дурков, да и Картавцев говорили, что только благодаря тебе, твоему присутствию, глядя на тебя, как ты успешно справляешься с работой, они могли выполнять своё дело. Сангородский, Прокофьева и даже Бегинсон говорили, как хорошо, что рядом с нами работает Борис Яковлевич, всегда есть с кем посоветоваться и воспользоваться его большим опытом.
Я-то знала, какой у тебя «опыт»! Я знала, что многие сложные операции, которые ты делал, которые ты брал на себя, когда от них отказывались другие, были для тебя первыми в жизни, и то, как ты с ними справлялся, вызывало моё восхищение.
Ты мне был нужен! И я взяла тебя! А была ли я нужна тебе? По-моему, тоже нужна! Оторванный внезапно от семьи, ты в собственной жизни был беспомощен, как ребёнок, и ухаживая за тобой, заботясь о тебе и даже отдаваясь тебе, я считала, что оказываю тебе нужную поддержку и помощь.
Но всё это позади. Всё в прошлом! Хоть и очень кратким было это прошлое, я о нём буду помнить всю жизнь. Однако прошлое пусть так и останется прошлым, не будем его тревожить. Пусть это останется светлым сном.
Ты, конечно, сам понимаешь, что мой сын – это не твой сын, ты можешь рассчитать это по времени родов, но всё равно, воспоминание о наших встречах для меня дорого. Я не хочу никак мешать твоей семейной жизни, поэтому я с тобой не увижусь никогд�