– Ничего, – принужденно улыбнулась я.
Но в следующий момент кое-что действительно случилось. Я со всего хода впечаталась в колонну, посмевшую вырасти на пути стремительной и легкой, как горная лань, благородной девицы. От удара из глаз посыпались искры, из рук – шестьдесят переписанных и прошитых нитками канонов, а с уст сорвалось залихватское ругательство, достойное бывшего привратника поместья Вермонт, убежденного сквернослова.
В гулкой рекреации воцарилась ошарашенная тишина. Не знаю, кто из нас с Ленаром, сконфузился сильнее.
– У вас очень разнообразный словарный запас, – вдруг вымолвил он.
– Я учусь на отделении изящной словесности.
– Это многое объясняет.
Одновременно мы нагнулись к рукописям и вмазались лбами. Ленар устоял, но уронил очки, а я приземлилась на пятую точку и едва сдержалась от повторной демонстрации разнообразного словарного запаса.
– С вами все в порядке? – испугался мужчина.
– Угу, – сквозь зубы процедила я.
Водрузив на нос очки, учитель начал собирать бумаги, хотя было бы неплохо, помоги он собрать с пола меня. Повозившись, я приняла благопристойную позу. В смысле, позу изящно присевшей на корточки благородной девицы. Без разницы, что принимать пришлось из положения лежа.
Сгрести рукописи в четыре руки много времени не заняло.
– Возьмите, – протянул Ленар свою часть стопки.
– Благодарю, – вежливо ответила я и тут заметила, что на светло-сером пиджаке растеклось чернильное пятно. Похоже, колпачок соскочил, и перо со страху выпустило в карман чернила!
– Ваш пиджак! – воскликнула я, указав на стремительно растущую кляксу.
Судя по лицу, Ленар из последних сил сдерживался от крепких выражений. С брезгливым видом он вытащил из кармана опустевшее перо, потом в отчаянье сунул обратно и процедил:
– А дорожный сундук доставят только ночью.
– Тогда скорее раздевайтесь! – спохватилась я и бросилась стягивать с него испорченную вещь.
– Госпожа Вермонт, что вы делаете? Не надо срывать с меня одежду! – вцепился он в полы пиджака, как невинная девица в пояс целомудрия.
– Я не срываю, а спасаю вашу рубашку! – дернула я посильнее.
– Далась вам моя рубашка!
Мы уставились друг на друга. Со стороны картина, и впрямь выглядела неприлично. Преподаватель стоял на коленках, а студентка, как тигрица, стаскивала с несчастного забитого мужика одежды.
– Вы правы! Раздеваться посреди коридора нехорошо, – твердо произнесла я и, подхватив рукописи, поднялась с пола. – Разденетесь сразу в уборной.
– Зачем?
– Помогу вывести пятно.
– Я умею, знаете ли, стирать.
– А я колдовать.
– Вы победили, – немедленно сдался он. – Где здесь мужская уборная?
Конечно, где-то мужская комната существовала, но тайное расположение этого сокровенного места меня никогда не интересовало.
– Мне нельзя туда заходить, –