Суть в том, что «красное» и «белое» противостояние уходит в глубинные пласты русской истории. Историческая колыбель «белых» – Киевская Русь с ее феодальной вольницей и естественной интегрированностью в семью народов Христова Континента, Европы. (Напомним, кстати, что в азиатские пределы наша территория тогда не заходила. Эх, времечко было!) Была Киевская Русь, образованная и богатая, культурно и технически превосходящая соседей. Узы Гименея, связывающие ее с другими царскими домами, отнюдь не рассыпались с церковным расколом, значение которого в те времена преувеличено сегодня взглядом с большого расстояния. Вторая предшественница «белого» стана в идеологии – Империя, воздвигшаяся под скипетром Романовых, династией, завершившей свою судьбу так, как всякой бы династии стоит завершиться, да не у всякой получается – мученическим венцом, новыми заступниками за русских пред Господом. Империя, вернувшаяся к морям и возобновившая династические родственные узы. Империя, естественно балансирующая между общеевропейской культурой дворянства и традиционной культурой народа. Империя, давшая нам Ломоносова и Суворова, Пушкина и Ушакова.
А что там такое, вклинившееся между ними? Это историческая предшественница «красных», Московская Русь. Невеликая Московия, продукт первой волны варварства – нашествия татаро-монголов. Обазиатившаяся, деградировавшая, утратившая технологии и ремесла, построившая первую домну на 150 лет позже других европейских народов. Живущая за железным занавесом № 1. Вместо естественных династических браков (они же – инструмент регулирования международных отношений) в Москву стали стадами сгонять невест на царские смотрины. Ну а по Сеньке и шапка. Главный герой того времени – Иван Грозный, человекоядец, лицемер и предположительный, заметим, потомок Мамая. Случайно, что ли, сегодняшние «имперцы» отмаршировали под лозунгами «новой опричнины»? В каком-то смысле монголо-татар можно назвать первыми коммунистами, если определить их как первую варварско-инородческую экспансию.
Предвижу напоминание, что московская Русь сберегла православие. Что ж, запереться в подвале без окон и сохранить огонь свечи, конечно, лучше, чем сидеть там же, но в темноте. Но именно Романовы свидетельствовали нашу веру перед всем миром.
И нельзя, кстати, забывать о том, что во времена вынужденной изоляции наше православие несколько обросло мхом. Для того чтобы оно вновь воссияло византийским золотом, для того, чтобы вновь пробудилась русская богословская мысль, патриарху Никону пришлось возложить на свои рамена тягчайшее бремя ответственности. И он принял ее во имя вселенской сути