До Вазари неизвестный автор, известный как Анонимный Маглиабеччано, личность которого до сих пор остается предметом споров[22]., кратко и восторженно упоминал рисунки Боттичелли в своем собственном «Жизнеописании художников» 1540 года, собрании заметок для книги, которая так и не появилась: «Боттичелли нарисовал и проиллюстрировал Данте в овечьей шкуре для Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи, и это сочли чем-то изумительным»[23]. Слова Маглиабеччано имеют общий и безличный характер (он использует пассивный fu tenuta, «это сочли»), оставляя нас в недоумении, кто же восхваляет этот во многом недооцененный шедевр. Несмотря на свою скудость, это упоминание было чрезвычайно важным: оно остается единственным источником, позволяющим нам определить покровителя, заказавшего проект у Боттичелли. Между тем идея встречи двух таких ярких фигур, как Данте и Боттичелли, вызвала пристальное внимание ученых с момента первых упоминаний о ней в эпоху Возрождения. Но ее истинная природа остается загадкой. Мы не можем избежать искажений и даже откровенной лжи Вазари, который так и не увидел полный сборник иллюстраций, но с характерной для него смелостью утверждал, что они привели его в «бесконечное расстройство»[24].
О том, что Боттичелли полтора десятилетия занимался иллюстрированием Данте для своего покровителя Медичи, несомненно, было известно в его мастерской, поскольку помощники художника участвовали в предварительной работе над рисунками: они готовили бумагу, краски и пигменты, которые Боттичелли затем превращал в водоворот фигур загробного мира Данте. И вполне вероятно, что в тесном кругу художников, ремесленников и меценатов Флоренции новости и сплетни о проекте быстро распространялись. Современники свидетельствовали о «carattere allegro e burlone» Боттичелли, его беззаботном и плутоватом характере[25]. Эта открытость в сочетании с широким кругом друзей и деловых партнеров делала вероятным то, что этот очень общительный художник мог легко поделиться с окружающими новостью о своем новом проекте. И все же работа оставалась тайной Боттичелли в древнем значении корня этого слова – secretum: она была отделена от его повседневной жизни и публичных работ, возможно, это даже была его личная исповедь. Secretum Петрарки была книга, в которой он изложил свои религиозные сомнения в мучительной дискуссии с воображаемым святым Августином, шедевр, который он назвал «Моя тайна, или Книга бесед о презрении к миру», работа, где комплексный и продолжительный самоанализ достиг таких невротических высот, поразивших бы даже Фрейда. Секрет Боттичелли заключался в том, что в самый разгар своей карьеры, во время работы над более значимыми проектами он также трудился над амбициозным замыслом проиллюстрировать христианскую поэму, научная строгость которой бросала вызов его эстетическим, интеллектуальным и моральным силам.
Иллюстрирование Данте