Может, ему доставляет удовольствие самому разбираться со своими должниками. Тогда все сходится. Твою мать… Голова кругом. А водка хорошая. Немного расслабила…
Я вышел на крыльцо ресторана. Ко мне подошли двое. Одеты неброско, но ладно. Морды вроде бы приветливые, но в глазах холодок:
– Закурить не будет?
Я огляделся. Улица опустела. Фонари лениво отбрасывали тусклый свет на тротуарчик перед гостиницей. Рука невольно потянулась к поясу, где обычно висела кобура. Но сейчас там пусто.
– Не курю, – буркнул я, примериваясь выбросить двоечку в морду ближайшего.
Второго сразу ногой надо бить, пока нож не успел вытащить.
– Извините, – улыбнулся тот, и двое прошли дальше.
Бл*ха… Нервы что-то сдают. Чуть людей не покалечил…
Полдень следующего дня. УВД города Новоульяновска.
– Зачем вы сбежали от сотрудников милиции? – Горохов сверлил взглядом хрупкую фигуру, вжавшуюся в стул.
– Я не знаю, – всхлипывала беглянка Лида.
Ее накануне вечером задержал Погодин, пряталась она у своей сестры. Ума не хватило укрыться получше.
– Я испугалась, что меня посадят. Испугалась.
– Если вы не виноваты, то вам нечего бояться, – Горохов незаметно кивнул Свете.
Та, приняв знак, встала и подошла к задержанной:
– Успокойтесь, Лида. Мы все хотим только одного, чтобы убийца Глеба Львовича понес наказание по заслугам. А сейчас мы с вами побеседуем.
Лида затравленно подняла глаза. После ночи, проведенной в КПЗ, она казалась совсем сломленной.
– Наедине поговорим, – Света многозначительно обвела нас всех взглядом.
Мы все поняли и вышли из кабинета. Минут сорок слонялись по коридору УВД. Следователь уже даже ворчать начал, что, мол, Светлана Валерьевна хватку теряет, раньше ей хватало и двадцати минут с задержанными побеседовать, чтобы те признались во всем.
Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появилась Света. Она вышла в коридор и, прикрыв за собой дверь, потихоньку проговорила, собрав нас в кружок.
– Личность она неоднозначная. Психика неустойчива. Морально-нравственные ориентиры хоть и четкие, но присущ циклотимный тип акцентуации характера.
– А по-русски, Светлана Валерьевна? – поморщился Горохов. – Я эти ваши научные ругательства не понимаю.
– Да, простите, мне так легче думать. Другими словами, сегодня она один человек, жизнерадостный и веселый, а завтра или через месяц, или через час даже – совсем другой. Депрессивный и злой. Причем смена настроения происходит без всяких видимых причин.
– Она что? – округлил глаза Катков. – Ненормальная? Ее в дурку надо.
– В психиатрии такой тип акцентуации не является отклонением, – задумчиво проговорила Ожегова. – Но это осложняет мне работу…
– Вы просто скажите, Светлана Валерьевна, – запыхтел Горохов. – Могла она в силу своих этих самых