– Как твой день? Надеюсь, всё хорошо. Сегодня то и дело моросит дождь. Ужас! – говорит тётушка, устало выдыхая. – Удивительно, как только ты не вымокла до нитки. Чудеса! – бормочет Мария, помешивая содержимое кастрюли деревянной ложкой.
– Да, я скучала по таким дождям. – Отхожу от Марии в сторону небольшого выдвижного шкафчика – там лежат сладости. – Хотела тебя предупредить: Миша предложил сегодня сходить с ним и его друзьями в клуб. Я подумала, что… – Задумчиво верчу между пальцами шуршащую обёртку конфеты, не решаясь развернуть сладость и отправить её в рот.
– Подумала, что было бы неплохо развеяться? Иди. Я буду только рада, если ты хоть чуть-чуть развлечёшься. – Женщина накрывает кастрюлю крышкой, поворачиваясь ко мне. – Единственное моё условие: не задерживайся допоздна и будь осторожна. Особенно с друзьями Миши. И не пей много. Зная Мишу, я верю, что он не спустит с тебя глаз. Но не увлекайся. Я могу быть спокойна?
Мои губы растягиваются в улыбке, и я киваю. Пальцы избавляют конфету от обёртки, и я закидываю сладость в рот. Блаженно прикрываю глаза, катая кругленькую шоколадную конфету языком. С недавних пор сладости стали для меня отрадой. Особенно шоколад. Обычно я кладу квадратик молочного шоколада себе под язык, дожидаясь, когда он растворится до самого конца, и тогда рот обволакивает этот неповторимый вкус. Выбрасываю фантик в мусорное ведро, направляюсь в коридор, где находится лестница на второй этаж. Пока поднимаюсь по скрипящим ступенькам, шоколад медленно тает.
Наша маленькая семья не живёт бедно, но и назвать нас богатыми язык не повернётся. Даже несмотря на средний заработок, комната у меня небольшая. Тут умещаются лишь полутороспальная кровать, шкафчик для одежды и стол со стулом. Но я не жалуюсь. Меня ничего не смущает, да и здесь намного уютнее белых больничных палат.
Откидываю сумку в сторону, падая на постель. Мне тяжело свыкнуться с жизнью без воспоминаний. Стоит задуматься о том, что моя память осталась где-то там, в водах озера, как внутри растёт пустота. Пробовала ли я расспрашивать Марию и Мишу про собственное прошлое? Да – и даже не единожды. Тётя тут же меняет тему разговора, а Миша просто отшучивается. Моментами бывает совершенно невыносимо: словно кошки скребут своими острыми когтями по рёбрам. Раздирают кожу и кости изнутри. Это почти больно. Первое время мне вообще было тяжело есть и спать.
И даже мои сны какие-то неправильные и странные. Вокруг темнота, да и только. Каждый раз я оборачиваюсь, но вижу лишь продолговатый стол и два стула в круге света – на одном из них сидит он. Я подхожу ближе, как и в остальных своих снах. Это мужчина. И пускай его лицо скрыто капюшоном плаща, а силуэт прячется за мешковатой тканью, я вижу его руки. И этого достаточно.
Открываю глаза, упираясь взглядом в потолок. Стоит мне прикрыть веки, как я вижу его силуэт. И тогда внутри у меня что-то натягивается и рвётся, а в левой лопатке что-то жжёт и покалывает. Во снах и коротких видениях