– Это у вас дизайн рубашки такой интересный? – тут же невозмутимо спросила тетя Лариса, сделав глоток кофе.
– Я торопился из студии, – Олег Львович как будто не замечал ее пренебрежительного взгляда.
– Наверное, чтобы подвезти Аню?
А вот сейчас я начала чувствовать себя здесь лишней.
– Отчасти.
Лучше бы он молчал. И уходил отсюда быстрее.
– Спасибо, Олег Львович, – прервала я эту перепалку, но до Вертинского не дошло.
Он уселся на диван рядом со мной и… тоже заказал кофе. Какого, извините меня, происходит? И если я наверняка сейчас выглядела просто недоуменной, то тетя Лариса поджала губы и спросила как будто с неприязнью:
– Вольный художник?
– Есть немного, – ответил Вертинский.
Он снова нарушает мои планы. И нагло вторгается в мою жизнь. Разве кто-то приглашал его за столик?
А этот взгляд, которым тетя Лариса одарила Олега Львовича? Да, она не признавала никакого искусства, не водила меня ни на спектакли, ни на выставки, ни в музеи, говоря, что это бизнес бездельников, которые дерут деньги с честных граждан. Вышивку крестом у меня когда-то забрала, дав взамен книгу и сказав, что это полезнее. Даже увидев на небе фигурные облака, которые для маленькой девочки выстраивались в замысловатые фигуры, я слышала, что не стоит пялиться туда и искать то, чего нет. Воображение ни до чего хорошего не доведет.
– Аня, – позвала меня тетя Лариса, – может, ты познакомишь нас с твоим новым… хм, другом?
Хоть бы она уже не иронизировала. Какой он мне дуруг?
– Мы сами толком не знакомы, – машинальный ответ, который явно никого не устроил. – Это Лариса Валерьевна, моя тетя, – все-таки исправилась я. – А это Олег Львович.
– Вы очень красивы, Лариса Валерьевна, – попытался включить обаяние Вертинский. – И знаете, очень странно, что вы родственницы. Совершенно ничего общего. Вы сестра отца или матери Анны Валерьевны?
Надо же, и отчество мое вспомнил. Но он все равно бесцеремонно врывается в мой мир, нерабочий мир, где ему нет места и не должно быть.
– А какая вам разница, Олег Львович?
– Я ради поддержания разговора.
Лучше бы он заговорил о погоде, честное слово. Я еще удивляюсь, как Лариса не воскликнула: «Какая бестактность!»
Нам принесли кофе и мой торт, хотя аппетит уже пропал. Ладно, вызвали меня в субботу на работу, причем на очень странный случай, но портить еженедельную встречу с тетей – это явный перебор.
– Олег Львович, – вздохнула я, – вам не надо порисовать там или что-то в этом роде.
– Писать, – поправил он. – Художники пишут, а не рисуют. И нет, на сегодня уже пропало вдохновение.
Ненормальное спокойствие для человека, у которого украли картину. Хотя я даже не представляю, что надо делать в таких случаях. Но обычно наши клиенты вели себя по-другому,