Но Европа не поняла свою ошибку и еще несколько десятилетий настойчиво пыталась втянуть «русскую Скифию» в собственную орбиту. Ожегшись на Иване III, принялись обольщать Василия. В 1510–1520-х годах посольства приезжали в Москву одно за другим. Набор «выгодных предложений» от императора и римского понтифика со временем оставался все тот же, с некоторыми дополнениями: королевский титул и корона из рук папы, присоединение Руси к Католической церкви, вхождение в «христианский мир», вступление Москвы в антитурецкую лигу и участие в крестовом походе против осман. Заманивание России в военный союз было в этом «меню» едва ли не главным объяснением такой настойчивости, почти назойливости европейских монархов и римского папы. Европа набивалась в союзники, чтобы воевать с врагами руками русских. Притом враги у каждой страны были свои: Священная Римская империя и Тевтонский орден враждовали с Польшей, папский Рим и империя – с Турцией, Дания – с Польшей и Швецией. Но если с Данией союзнический договор действительно был выгоден Москве, то прочим странам выгодными казались односторонние обязательства России воевать за их интересы. В 1514 году так и не состоялся договор между императором Максимилианом и Василием III: цесарь счел, что ему-то воевать за Россию ни к чему. Наоборот, Василию были предложены посреднические услуги империи в примирении с Польшей. На этот непрошеный арбитраж при дворе великого князя смотрели с удивлением и недоумением, тем не менее имперский посол Сигизмунд Герберштейн дважды посещал Москву, без особого успеха участвуя в переговорах поляков и русских.
В конце концов неуступчивость России, которую она являла европейским послам и монархам с самым добродушным и бесхитростным видом, заставила Европу задуматься и прекратить попытки охмурения «московитов». Настала пора жестокого разочарования и переоценки отношения к «схизматикам». В чем, как уже говорилось, особую помощь европейцам оказала Польша. На первый план в литературных описаниях России и русских стала выходить тема их дикости, развращенных нравов, грязного, животного образа жизни, склонности к насилию и изуверству, рабской любви к тирании, ненависти к идеалам «христианского мира». Тот же Герберштейн в своих «Записках о Московии», неоднократно переиздававшихся в XVI веке, весьма подробно подчас описывая московскую жизнь, обычаи и нравы, рисует русских как «грубых, бесчувственных и жестоких», хитрых обманщиков, воинственных, но покорных силе, пресмыкающихся перед своим правителем. Василий III под его пером – однозначно тиран, который гнетет всех подданных «жестоким рабством».
На последние годы правления Василия III приходится завершающая стадия осмысления России, ее сущности и места в мире. А участниками этого интеллектуального процесса были две стороны: сама Россия и страны западноевропейской цивилизации. Практически одновременно, по меркам истории, обе стороны приходят к диаметрально противоположным выводам. Европа,