беседовал с учеными мужами и в особенности с Павлом Иовием; рассказывал им много любопытного о своем отечестве; но, к неудовольствию Папы, объявил, что не имеет никаких повелений от Василия для переговоров о делах государственных и церковных. – Димитрий возвратился в Москву (в июле 1526 года) с новым послом Климентовым, Иоанном Франциском, Епископом Скаренским, коему надлежало доставить мир христианству, то есть Литве. Явился и другой, еще знаменитейший посредник в сем деле. Кончина Максимилианова прервала сообщение нашего двора с Империею. Хитрый, властолюбивый юноша Карл V, заступив место деда на ее престоле, не имел времени мыслить о Севере, повелевая Испаниею, Австриею, Нидерландами и споря о господстве над всею юго-западною Европою с прямодушным героем, Франциском I. Долго ждав, чтобы Карл вспомнил о России, великий князь решился сам отправить к нему гонца с приветствием. За сим возобновились торжественные посольства с обеих сторон. Австрийский государственный советник Антоний прибыл в Москву с дружественными грамотами, а князь Иван Ярославский-Засекин ездил с такими же от Василия к императору в Мадрид, в то самое время, когда несчастный Франциск I находился там пленником и когда Европа не без ужаса видела быстрые успехи Карлова властолюбия, угрожавшего ей всемирною монархиею или зависимостью всех держав от единой сильнейшей, какой не бывало после Карла Великого в течение семи веков. Только Россия, хотя уже с любопытством наблюдающая государственные движения в Европе, но еще далее враждебной Литвы не зрящая для себя прямых опасностей, оставалась вдали спокойною и даже могла желать, чтобы Карл исполнил намерение деда присоединением Венгрии и Богемии ко владениям Австрийского дома (как и случилось): ибо сии две воинственные державы, управляемые Сигизмундовым племянником Людовиком, служили опорою Литве и Польше. Не имея никакого совместничества с императором и справедливо угадывая, что оно есть или будет между им и королем польским, великий князь предложил Карлу склонить Сигизмунда к твердому миру с Россиею, или благоразумными убеждениями, или страхом оружия, по торжественному Максимилианову обещанию. В удовольствие Василия император, отпустив князя Засекина из Мадрида, вместе с ним послал графа Леонарда Нугарольского, а брат его, эрцгерцог австрийский Фердинанд, барона Герберштейна в Польшу, чтобы объясниться с королем в рассуждении мирных условий и ехать в Москву для окончания сего дела. Но Сигизмунд, уже опасаясь замыслов императора на Венгрию, худо верил его доброжелательству и сказал послам, что он не просил их государей быть миротворцами и может сам унять Россию, примолвив с досадою: «Какая дружба у князя московского с императором? Что они: ближние соседи или родственники?» Однако ж послал к Василию воеводу своего, Петра Кишку, и маршалка Богуша, которые вслед за графом Леонардом и Герберштейном приехали в нашу столицу. Великий князь был в Можайске, увеселяясь звериною ловлею: там и начались переговоры. Король возобновил старые
