Найдя в коридоре нужный ящик, Густав его отнёс капитану. Затем он пошёл в кладовую, но Карл его остановил.
– О? Ты ещё дышишь? – захохотал картёжник. – Я думал, ты сдох. Ну что ж? Сядешь, сыграем?
Эти вопросы из уст Карла звучали скорее как приказы. Как робкий Густав мог отказать?
Картёжник раздал карты.
– Давай. Где все наши? Кто начинает?
– Ты ходи. Уплыли в надежде спастись. Как наш юный повар пережил бунт, спрашивается?
– Валет. Я думал, рабы забрали все лодки.
– Не отвлекайся. Как ты выжил? Говори правду, юный повар. Король. Бита?
– Бита. Я сидел в кладовой и пил… Вино.
– Ааа, засранец, – рассмеялся Карл, – малолетний пьянчуга.
В это мгновение он резко схватил Густава за волосы и прижал его лицо к столу.
– Если ты ещё раз выпьешь, нет, если хоть ещё раз хоть посмотришь на бутылку, я тебе все руки переломаю. Как в прошлый раз. Ты уяснил?
– Да… Да.
Бедняга кок весь дрожал. Еле-еле сдерживался, чтобы не заплакать.
– Не бей. Прошу.
Карл брезгливо отбросил пацана.
– Я наигрался. Думаю, ты тоже.
Густав в туже секунду выбежал из каюты и врезался в Пьера, немого охранника. Ему велели впускать в кладовую всех, кроме Кайзера. Недовольно пробубнив что-то на своём языке, Пьер продолжил сторожить. Кок в страхе заперся в черепаховой комнате.
Прошёл час. Из трюма под полом доносились шаги, а затем начались выстрелы.
Глава 3.
Карл сидел и курил чудесный бенгальский табак, и мысли перенесли его в родной город – Палермо, с его лазурными солнечными бухтами, где часто останавливался Фарамбат. Там жила Мария, жена рыбака, которую так страстно любил картёжник. Однажды, когда муж Марии ушёл пропивать гроши, заработанные за этот день, в баре «Пьяная шхуна», любовники тайно встретились на пляже за городом. И Мария тогда попросила:
– Карл, прошу, не возвращайся на корабль. Давай уедем из этого города, подальше от мужа, подальше от всех. Продадим снасти из дома, пока Хуан и их не пропил, и на эти деньги мы сможем прожить где-нибудь в деревне. Прошу, не оставляй меня опять.
– Ты же знаешь, я не могу бросить отца и братьев. Я поклялся.
– Ну почему, почему?! – заплакала Мария. – Что, поматросил и бросил, да?!
И убежала вся в слезах домой.
– Мария, остановись, послушай…
Но она не остановилась, да и сам Карл не знал, что сказать. Он боялся. Да Сильву и не мог ему перечить, как и многие на корабле,