Я пожал плечами и, приметив светлую макушку помощника городского мага, склонившуюся над лежащим возле одного из алтарей телом, отправился выяснять подробности.
Настоятель лежал на левом боку, почти уткнувшись носом в основание алтаря. Левый локоть, придавленный весом его собственного тела, до сих пор оставался согнутым, а ладонь – прижатой к груди и плечу, словно старик хотел от чего-то защититься. Его правая рука бессильно упала сверху, запутавшись пальцами в разноцветных кисточках подпоясывающей рясу веревки. Обутые в сандалии ноги были чуть согнуты в коленях… ну, насколько позволял алтарь, конечно… темно-коричневая ряса смялась. Но ничего подозрительного, что могло бы навести на мысль об убийстве, я не заметил.
Когда мои грязные сапоги поравнялись с головой мертвеца, Гордон Хог – опытный маг Жизни и по совместительству внештатный сотрудник обоих наших Управлений – неприязненно буркнул:
– Рэйш, опять ты? Тебя-то зачем позвали?
– Откуда узнал, что это я? – флегматично отозвался я, присаживаясь рядом с телом на корточки. – Ты даже головы не поднял. Или успел отрастить глаза на затылке?
– Только у тебя хватило бы наглости завалиться в святое место, не вытерев как следует ноги, – хмуро ответил коллега, отбросив назад лезущую на лицо прядь светлых волос. Недоброжелательный взгляд серых глаз на мгновение оторвался от трупа и задержался на моей мокрой шляпе. – Да еще и находиться здесь в головном уборе. Рэйш, у тебя что, совсем нет ничего святого?
– Причина смерти? – не удостоив его ответом, поинтересовался я.
Хог скривился, словно отхлебнул прокисшего пива, и с явной неохотой, но все-таки поделился информацией:
– Сердце у старика прихватило. Ничего необычного. Не твой профиль.
– Не возражаешь, если я проверю?
– Да пожалуйста, – фыркнул он, вставая. – Норриди совсем с ума сошел, если на такое пустяковое дело прислал тебя. И не лень было сюда переться с другого конца города, а?
– Мне за это платят. А теперь заткнись и отойди. Я должен сосредоточиться.
Не обращая внимания на ворчание быстро удаляющегося коллеги, я снял перчатки и, щелкнув пальцами по массивному серебряному перстню на правой руке, едва слышно шепнул:
– Просыпайтесь, лентяи-и… для вас есть работа…
И вплавленный в серебро крупный рубин тут же вспыхнул, осветив мое лицо кровавыми бликами.
– Что?! Опять?! – возмущенно всколыхнулся воздух перед моим лицом, а мгновением позже над телом настоятеля материализовался полупрозрачный силуэт в неопрятных лохмотьях. Морщинистое лицо, глубоко посаженные глаза, искривленный в злой гримасе рот, гневно вскинутые кулаки… Грем, как всегда, был в своем репертуаре. – Арт, мне почти двести лет, едрить тебя за ногу! И я, между прочим, еще не отошел от визга той мерзкой собачонки! Чтоб ее двадцать раз об угол табуретки! Имей совесть и оставь старика в покое!
– В самом