– Ошибки здесь быть не может.
– И вы пошлёте молодую женщину на каторгу?!
– А что делать, – развёл руками полицейский, – её никто не тянул на аркане в ряды революционеров.
Зубов был в смятении и не соображал, что ему делать. Наброситься на Харлампиева, схватить за горло, вырвать бумагу? Но тот словно читал его мысли, приоткрыв ящик стола, показал пистолет:
– Только давайте без глупостей. Вы же умный человек, Сергей Васильевич. Думайте. Может быть, найдёте какой-то выход из данной ситуации.
– А он есть?..
– Уверен, да. Вы только представьте себе, отправить дорогого вам человека, да-да, – он взглянул Сергею в глаза, – я всё знаю, отправить молодую женщину в Сибирь, на каторгу – это значит обречь её на верную гибель. И от вас зависит: будет она обречена на эти муки или нет.
– От меня?
– От вас.
– Как?
– Так и быть, подскажу. Я готов пойти вам навстречу и заменить Ирину Александровну на кого-нибудь другого.
– Не понимаю, – сбитый с толку Сергей действительно не мог понять манёвр собеседника. – Но я ведь этого Виртуоза и в глаза не видел!
Харлампиев взглянул на него чуть ли не с сочувствием:
– Понимаю. Но есть же другие. Мы за библиотекой давно наблюдаем. Среди тех, кто там бывает постоянно, наверняка есть революционеры. Как вы считаете?
Зубов пожал плечами:
– Наверное…
– Вот и назовите кого-нибудь.
– Как я могу назвать кого-то, кого я не знаю? Если только себя? Пожалуйста. Я, Зубов Сергей Васильевич… Это вас устроит?
– Не паясничайте, – нахмурился собеседник, – и не геройствуйте. Я открыл вам карты. Теперь ход за вами. Только не говорите мне про честь и узы товарищества. Жизнь очень часто ставит нас перед серьёзным выбором, который мы обязаны сделать. Я иду вам навстречу, потому что хочу справедливости. Ни вы, ни Ирина Александровна не заслужили столь жёсткого наказания. Так избавьте от мучений и её, и себя. Ваш ход, Сергей Васильевич! Итак, кто?
– Дайте мне хотя бы два-три дня! – взмолился Зубов.
Харлампиев задумался и наконец изрёк:
– Хорошо. Даю вам три дня. Через три дня вы называете мне имя другого человека и я на ваших глазах сжигаю этот ордер. В противном случае Ирина Александровна будет в тюрьме. Запомнили: три дня.
Зубов не знал, куда себя деть от пристального взгляда Харлампиева.
– Кстати, Сергей Васильевич, – продолжил хозяин кабинета, – мы вас взяли вечером, и никто из ваших друзей этого не видел. Сообщать им об этом факте не советую. И о нашем с вами разговоре – тоже. И последнее. Извольте держать слово. И выкиньте все дурные мысли, если они вдруг придут вам в голову. За библиотекой хорошо смотрят, никому уйти не удастся. Любые ваши попытки – это удар по Ирине Александровне. Вы поняли?
– Да.
– Свободны.
25. Трудный разговор с Гордоном
Гордон с невозмутимым видом повернулся