Я сама этим небом
осенним зачёркнута
навсегда.
«Птицы в ветвях – это мысли мои между строчками…»
Птицы в ветвях – это мысли мои между строчками.
Тайные, тёмные мысли мелькают в уме.
Птицы взлетают и в небе стоят многоточием,
Точно таким, как в твоём опоздавшем письме.
Рощи прозрачны, как старые сети непрочные.
Листья, как рыбки, срываясь, летят в водоём
И застывают во льду золотым многоточием,
Точно таким, как в послании нежном твоём.
Осень заранее знала, чего мне захочется:
Ветра с дождём или тёплого света в листве.
Всё, что она не сказала, легло многоточием
Белого снега на тёмной замёрзшей траве.
«…И только утром свет в окне погас…»
…И только утром свет в окне погас,
Где плакало всю ночь дитя больное.
Касаясь лба горячего рукою,
Сидела мать и не смыкала глаз.
О Боже, я теперь грехом больна,
Сгустился мрак, и листья облетели.
Не отходи же от моей постели —
Вокруг темно, и я лежу без сна.
«Жёсткий воздух. Чёрный острый лес…»
Жёсткий воздух. Чёрный острый лес.
Мёрзлый лист хрустит, как скорлупа.
Даже манна, что летит с небес,
Жёсткая, как манная крупа.
И стучит в стекло, а мне всё лень
Отойти от тусклого окна.
Отчего опять без света день?
Отчего же ночь моя без сна?
«Как страшно знать, кто я на самом деле…»
Как страшно знать, кто я на самом деле,
И на себя смотреть со стороны
Так безразлично, как всю ночь глядели
В моё окно две тусклые луны.
И сон отрадный не прервёт раздумья
О том, как глупо жизнь свою гублю.
Зачем я не страдаю слабоумьем?
Зачем я до беспамятства не пью?
«И вот я дома. Я дошла до ручки…»
И вот я дома. Я дошла до ручки.
Но ничего не видела в пути.
Меня в маршрутке полутёмной мучил
Какой-то неотвязчивый мотив.
Неразличимы, улицы мелькали —
Я помню только капли на стекле.
Как ворох несущественных деталей
Я вижу мир, когда навеселе.
Есть листья в лужах – нет дороги к дому.
Подъезда нет – лишь струйка с козырька.
И кажется какой-то незнакомой
Моя же, ключ зажавшая, рука.
Стою и в дверь зайти я не решаюсь —
Боюсь очнуться в комнате чужой.
До ручки я дошла, не сознавая,
Что в самом деле я пришла домой.
«Когда работала, я не жалела рук…»
Когда работала, я не жалела рук,
И пальцы очерствели, стали грубы.
Вы руку мне целуете, а вдруг
Не различу, нежны ли ваши губы
Или насмешливы. И всё пойму не так,
И всё придумаю, себя и вас измучив.
Быть может, посчитаю за пустяк
Единственный судьбою