– И что?
– К этому времени в Союзе уже будет не все гладко. Бунты на окраинах, дефицит жратвы. Народ так подустал прилично от партократов. Плюс цены на жижу упадут, – я вспомнил документальный фильм, что смотрел на «Ютьюбе» про развал СССР. – Без дорогой нефти, да еще с заносом бабла всяким неграм и прочим **учим арабам бюджет пошел по ***де. А, да, еще в Афган залезем неудачно – типа на военную операцию, быстро власть поменять. Останемся там на десять лет – бойня будет, будь здоров! Может, еще и застанешь. Тебе сколько сейчас?
– Сорок…
– О, погодок!
– Ладно, продолжай.
– Не знаю, что еще рассказать. Ну, заклятые враги постараются, да. Всяких агентов влияния продвинут во власть.
– Кто именно?! – Ваня жестко так посмотрел на меня – Имена, фамилии, явки!
– А я пасу?! Я тебе что, историк? Ваш Леня досидит до восемьдесят второго. Уже такой, еле живой мумией. После него будет парад катафалков – Андропов на год, помер. Еще на полгода или около того… как его, на Ч… Черненко! Тоже отмучился. И все, добро пожаловать, Михаил Сергеевич.
– Кто это?
– Да говорю тебе, Горбачев!
– Понял, понял. – Иван задумался. – И что дальше?
– Была ядерная авария в Чернобыле, потом сильное землетрясение в Армении. Ну и перенапряглась страна. Пошли брожения, парады суверенитетов. Республики мигом откололись. Прибалты и хохлы сбежали первыми. Остальные тоже. Дальше пошло-поехало. Россия – угнетатель соседних народов, одно зло от нас… Повоевали и с чеченцами, что хотели свалить – всем можно, а нам нельзя? – и с грузинами. Те, хотели себе обратно Абхазию и Южную Осетию. Когда я тут очутился – пошла война с Украиной.
– Звездец!
– Ага. Полный.
С рассветом двинулись дальше. Не хотелось терять ни минуты. Чем дальше уйдем в сторону дружественного севера, тем больше шансов, что в наших задницах останется лишь одна дырка.
Утренняя дымка ползла по реке молочными клубами. Лес ожил и верещал разноголосьем пестрых птиц. Пара попугаев, сидя на каком-то «баобабе», дралась так, что перья красные летели. Вроде одного вида птахи, а хвощутся, как с коршуном. Вот так и вьетнамцы. Север и юг. Народ один, а колошматят друг друга почище попугаев. Самые страшные войны – они гражданские, между своими. Россия тоже через это прошла.
– Если все нормально будет, – поскреб изрядно отросшую щетину с проседью Иван, разглядывая карту, – то через пару дней будем на территории партизан. Найдем отряд, думаю, они нам помогут до своих добраться.
– Свои это хорошо. – Я придвинулся к Ивану и понизил голос, чтобы никто нас не слышал: – Но ты же помнишь, что я не совсем свой. Боюсь, свои меня первым к стенке поставят. Ты бы сам на их месте так сделал.
– Согласен, – кивнул Иван. – Будем думать, как тебя легализовать… Главное, добраться живыми, а там видно будет. Есть у меня одна мыслишка, но боюсь, она тебе не очень понравится…
– Говори, – насторожился я.
Но полковник не успел ответить. Неожиданно до нас донесся звук мотора. Прямо