Между тем я далек от идеализации взаимоотношений между педагогами и нами. Были между ними персонажи, фанатично преданные каким-то своим представлениям об идеальных школярах. Вот эти «непримиримые», не жалея сил и времени, пытались вылепить из нас, по их разумению, единственно правильный образ человека. К этому типу учителей относился завуч нашей школы. У него была молоденькая, только что окончившая институт жена, в которую я и, как потом оказалось, не только я, был тайно влюблен.
В селение изредка прибывала передвижная киноустановка, которая перед началом демонстрации фильмов посредством киножурналов знакомила наших односельчан с последними достижениями страны. Обычно начало показа выбиралось ближе к полуночи, когда труженики возвращались с полей по домам и, наскоро перекусив, отправлялись в клуб. Понятия о детских сеансах в те времена не существовало вовсе. Поселковый клуб представлял собой глиняный параллелепипед достаточно внушительных размеров с несколькими высокорасположенными окнами и, конечно, входом. Внутри находилась просторная деревянная сцена и скамейки для зрителей.
Понятное дело, что и нам хотелось познакомиться с новостями страны и посмотреть доставленный к нам фильм. Ассортимент фильмов в прокате был не велик. Мне кажется, что их по кругу возили по соседним поселкам, и бобины с пленками со строгой периодичностью возвращались к нам снова и снова. Таких фильмов было всего два или три. Я запомнил известный всем фильм «Чапаев» и особо любимые мной – «По ту сторону» и «Человек амфибия». Знали эти фильмы мы наизусть, и поэтому сопереживали нашим героям даже с большим энтузиазмом.
Было много способов просочиться в зал, а когда наш школьный завуч отлавливал и выдворял оттуда, мы придумывали новые. Что вызывает мое полное недоумение и поныне, так это поведение нашего завуча. Вместо того, чтобы вечером, взявши под руку свою красавицу жену, пройтись с ней по единственной центральной улице и, обнявши за талию, просмотреть в зале