– Ну ты даешь…
– Ох, начинается. Дамы и господа, минута внимания. К нам пожаловала доктор Таунсенд.
Мы смеемся, и лед между нами тает. Сын Алиши привозит еду, но в дом не заходит, и я только рада, что мы предоставлены сами себе. Накрываю стол в кухне.
– Ладно, подруга, рыба что надо, – признаю я, попробовав. И правда вкусно.
– А я говорила.
Когда мы заканчиваем есть, Алиша откидывается на спинку стула и вытирает губы салфеткой. Помада размазывается по подбородку. Я больше не крашусь, так что мне не нужно о таком беспокоиться. Приходится следить лишь за питанием.
– Индия вчера вернулась домой из больницы, – резко меняет тему Алиша.
– Какой у нее диагноз?
– Рак.
– Рак, – тихо повторяю я. – Насколько все плохо?
– Не знаю. Она лечится.
Пытаюсь заглушить чувство вины. Слишком уж много лет я ждала.
– Все хотела спросить тебя, Сивил. Думаешь, болезнь может быть вызвана «Депо»? – Алиша понижает голос, будто рассказывает секрет.
Я качаю головой:
– После двух уколов вряд ли. Во всяком случае, мне так кажется.
Алиша встает и начинает складывать посуду в раковину. Я открываю посудомойку, она включает кран. Она споласкивает, я загружаю. Когда дело сделано, Алиша заваривает нам кофе. Мы устраиваемся на диване в гостиной и пьем из огромных чашек. На Алишиной надпись, восхваляющая историю чернокожих. Моя без рисунка.
– Почему ты пропала, Сивил?
– Поступила в медицинскую школу. – Прозвучало так, будто я обороняюсь, но это получилось инстинктивно.
– И что, в Мехарри телефонов нет?
– Не надо, Алиша. Ты знаешь, как много сил это забирает.
– Ты сделала именно то, что клялась никогда не делать.
Что, интересно? Решила сберечь рассудок? Не наломать еще больше дров?
– Ты пробовала связаться с их зеленоглазым папашей? Я знаю, ты к нему неровно дышала.
Разумеется, я не пыталась связаться с Мэйсом. И Алише это явно известно. Она хочет меня немного помучить, и я, в общем-то, заслужила. Не могу объяснить, почему отгородилась от Монтгомери. Как рассказать все, не показавшись эгоистичной? Мне стыдно, что я оборвала нашу дружбу, но если бы я могла повернуть время вспять, то все равно поступила бы так же.
– Прости, что я пропала, Алиша, что оказалась плохой подругой.
– Вот только не надо марафона извинений, – отмахивается она и вдруг подается вперед: – Погоди, так вот зачем тебе эта поездка? Устраиваешь марафон извинений?
– Нет, конечно.
– Милая, если ты затеяла все это, надеясь залатать рану, то десять раз извиниться – не выход.
– Не понимаю, о чем ты.
– Все ты понимаешь. Каких ответов ты ищешь, Сивил? Какие вопросы тебя мучают?
– Говоришь прямо как тетя Роз.
Она молчит, лицо спокойное, невозмутимое. Я вдруг ясно вижу, что передо мной другая, повзрослевшая Алиша. Силы между нами распределены иначе, чем прежде.