В былые годы Резак всегда учил Лешку: «Если ты живешь по особым понятиям и придерживаешься законов уголовного мира, ты должен решить для себя, кто ты? Бродяга или шелупонь. Уважаешь тех, кто несет на своих плечах тяжкое бремя вора – лидера, помоги, чем можешь, но добровольно. Отдав в общак, ты оказываешь свое уважение и знай на будущее, что эти крохи, вложенные другими людьми, помогают выжить тем, кто отрицает все красное и ненавидит ментов. Бойся тех, кто, прикрываясь именем правильного бродяги, собирает свой общак и вместо того, чтобы направлять собранные средства по назначению, хавает из общего котла, как последняя свинья».
По уразумению Лешки именно такой тварью и являлся Печенег. Как-то раз к Борисенку пришел его дружок – Зяма, он недавно освободился из лагеря, где отбывал срок еще с малолетки за изнасилование девушки. Но, при разбирательстве выяснилось, что Зяма в этом преступлении не участвовал, а как говорили его дружки: «Проехался на арбузной корке26». Он весь пахабный процесс проспал пьяным, пока пять человек «оприходовали» девицу, которую подцепили на танцах. Можно представить удивление Зямы, когда милиция пришла по адресу, где все происходило, и взяла его в качестве главного обвиняемого. Зяма помнил, что упал спать на диван, а каким образом попал на кровать, совершенно не ведал. Следователи не стали сильно разбираться и Зяма пошел за «паровоза», тем более пострадавшая указала на него пальцем.
Зяма объявился у Лешки в расстроенном виде и поделился своим горем, случившимся на днях.
– Короче, иду по улице, меня приспичило, и я заскочил в один двор. Смотрю, за гаражами мужик пьяный спит, я его по карманам ошманал, и шестьдесят рубликов из брюк вытащил. Приехал в городок и с пацанами все деньги пробухал. Я им эту историю рассказал, а через два дня Печенег меня встретил и спрашивает: "Ты мужика пригрел на деньги? – Я говорю – было дело, а он мне, – Короче, с тебя двадцатка, не принесешь через пару дней, обложу данью, будешь сто процентов платить".
– Вот борзый, – возмутился Леха,– и что думаешь делать?
– Винтить нужно на какое-то время с городка, а то Печенег мне духоту создаст. Эх, был бы сейчас Резак, он быстро этого козла на место поставил.
– Пойдем к Моте, может он что посоветует.
– Мотя забухался совсем, Печенег со своими кентами приходят к нему домой, и спаивают, его теперь мало, кто слушает, так, если малолетки зайдут к нему выпить.
– Да, не та уже стала наша Черная улица,– вздохнул Лешка. – А давай мы Печенегу сами оборотку дадим,– предложил Борисенок.
– Нас по асфальту размажут, ты же понял, на что намекает Печенег, мол, я в общак не сдал краденное.
– Что-то я не слышал от других, чтобы Печенега кто-то назначал собирать дань в городке. Чушь все это, короче Зяма, идем к Моте, пока он трезвый с утра, как посоветует, так и сделаем. Я сейчас за Витьком Валеным, а ты к Якимку, если что, вчетвером отобьемся.
– А, пацанва – а! – протянул Мотя заплетающимся языком и весело, раскинув