Правда в словах девочки была, как ни грустно признавать, а она во всём права. Но отпускать её не хотелось.
– Где я могу найти тебя, Иванка? Волей барскою отблагодарить тебя хочу за спасение. – Сказал и сам покраснел. Слишком уж напыщенно и неуместно в данной ситуации прозвучали его слова. Иванка не великосветская дама, чтобы изъясняться с ней вот так, витиевато, он будто лишний раз обозначил грань между ними, указал ей место… Некрасиво получилось.
Она хихикнула, глаза опустила.
– А и не надобно мне благодарности твоей. Живи, барин Серж, жизни радуйся. – Отвернулась и пошла, перекинув за спину косищу. Он не пошёл за ней, но смотрел на её идеально ровную спину и стройную, но не потерявшую детской, трогательной угловатости фигурку до тех пор, пока не скрылась девчонка из виду.
Они встречались редко. Сержу приходилось каждый раз выдумывать что-то, чтобы встреча выглядела случайной. Разговаривали при встрече мало, всё больше он говорил, она слушала внимательно, оглядываясь по сторонам, кабы не углядел кто, кабы не донёс барину о похождениях сынишки неразумного, она гнала его от себя, а он никак не мог отказаться от возможности видеть эту девочку. Уезжал в город учиться, приезжал на каникулы и снова спешил к ней, выдумывая всё новые и новые предлоги.
Так два года минуло. И, этого не могло не случиться, однажды барину кто-то донёс о том, что слишком внимателен его Серж к нищей травнице, живущей опричь его владений. Ох, и бушевал он! Серж сроду не видел батюшку в подобном гневе! Но не струсил, стоял, сжав губы в тонкую линию, смотрел в глаза, взгляда не отводя, а у самого по щекам пятна красные пошли, да желваки заходили от едва сдерживаемой ярости. Смолчал, пусть и хотелось кричать, противиться воле родительской, стерпел гнев его и затрещину обидную, а ночью собрал пожитки, увёл со двора коня с телегой, забрал Иванку, хоть и противилась она, да и повёз, куда глаза глядят.
Была ли погоня им во след, так и не узнали они, да только никто пути не потревожил, уезжали влюблённые, забираясь всё дальше и дальше, в самую глушь.
– А ничего! – храбрился Серёженька. Иванка Сержем величать его наотрез отказалась, имя, с лёгкой руки выписанной из Франции учительницы, прилипшее к нему, трансформировалось в привычное русскому уху. – Всё у нас с тобой будет хорошо! – обещал он. – Ты только потерпи чуток, Иванка, потерпи, милая, всё наладится.
Она и верила, и не верила, сердечко так и заходилось – и от радости исполненной мечты, и от страха перед неизвестностью. Вдвоём! Это ли не счастье? Руки, ноги есть – не дадут пропасть. Вот только как Серёженька? Не затоскует ли по прежней, устроенной жизни? Не захочет ли вернуться, сбежать от трудностей? И верила избраннику своему, и не верила.
Остановились беглецы в глухой деревеньке, старая одинокая бабушка приютила путников, выделила им угол в своей избе.
Трудно было, особенно