Ссора, скандал, истерика матери, грозное шипение отца, собранный чемодан и снятая на имеющиеся последние копейки небольшая комнатушка в общежитии.
Я, может, и тихая, и скромная, и многого боюсь, но упрямая и привыкла идти до конца.
– Варенька, здравствуй, дорогая! – встречает на пороге мама, расцеловывая в обе щечки, несомненно, уже начав играть на публику свою роль заботливой хозяйки дома.
– Здравствуй, мам, – улыбаюсь как можно вежливее. Хоть отношения в последнее время у нас и натянуты, но это мама и долго дуться или злиться на нее я не могу, – надеюсь, не опоздала.
– Нет, что ты, мы только сели за стол. Проходи, дорогая, – я уже дернулась в сторону большой гостиной, когда родная женщина цепляет за локоток и шепчет на ухо:
– Варя, ну неужели нельзя было надеть что-то более… изысканное, – и морщится так, будто я в купальнике пришла!
Вздыхаю и зло поджимаю губы.
– Я люблю этот сарафан. А на улице лето. А у нас здесь не светский раут! – выпаливаю, задетая замечанием до глубины души. В конце концов, мой сегодняшний наряд – очень даже приличное и изысканное платье мятного цвета, на тонких бретельках и с летящим подолом, отлично смотрится и прекрасно сочетается с моими глазами. – А на пышные юбки с кринолинами и россыпью бриллиантов я еще не заработала, – бросаю обижено, на что родительница предпочитает промолчать. Знает: только задень тему – и скандала не миновать.
Мы проходим по длинному и отделанному под мрамор холлу. Мамины каблуки стучат по каменному полу, а мои скромные босоножки на танкетке шлепают почти беззвучно.
В большой гостиной, которая в такие вечера званых ужинов нам служит еще и столовой, сегодня стоит длинный стол, и уже на подходе я насчитываю примерно с десяток гостей. Мужчины в костюмах, женщины в платьях… изысканных, как выразилась ранее матушка. Чинно восседают с бокалами и фужерами и ведут оживленную беседу.
Уже на пороге я ощущаю на себе заинтересованные взгляды и готова залезть под этот самый стол из белого дерева, только бы исчезнуть с этого фальшивого и лицемерного сборища.
– Варенькая, доченька! – завидев меня, встает из-за стола и подходит ко мне отец. Приобнимает и целует в щеку, щекоча своими усами. Пожалуй, с папой у нас всегда были более терпимые и хорошие отношения, чем с мамой. Мы лучше понимали друг друга и почти никогда не ругались. Почти, потому что за последний год его взгляды на мое будущее стали совпадать со взглядами любимой жены, и мысль выдать меня замуж выгодней стала казаться ему не такой уж и плохой. А о сердце, чувствах и моем душевном состоянии в таком браке никто не счел нужным подумать.
– Привет, папуль.
Церемония представления такой забавной и диковинной зверушки, как Варвара Дмитриевна, проходит быстро, и я наконец-то, отправив с десяток фальшивых улыбок гостям,