Очнулась в туалете, у раковин. Не чувствовала себя плохо, только лишь немного странно.
Вернулась в кабинет, а там – завуч, с мерзким надменным лицом обвиняющая меня в том, что я исписала кирпичи школьных стен замазкой, в то время как остальные, не покладая рук, мели мусор на субботнике.
Велели идти и оттирать после уроков. Только убирать то, чего я не делала – не собиралась. И мы с Чоу сбежали с уроков гулять.
Проходя мимо той самой стены во дворе, я оглядела кирпичи. Белыми корявыми буквами, на некоторых красовалась истина: «Марк – сволочь».
– Действительно, написано… – прошептала я.
– Это ты, конечно, правдиво его обозвала, но на стене-то зачем? – усмехнулся Ватанабе.
Да не я это. Я, вообще, была в кабинете. А потом, походу, в туалете сознание потеряла.
Чоу посмотрел на меня, – может, тогда домой проводить?
– Да давление упало, ничего страшного в этом нет, – заметила ещё надписи, среди которых складывали между собой две буквы: «Ч+И». Это ещё что? Точно не моё.
– Кто-то видать пытается подставить меня.
Друг остановился. Я, пройдя ещё пару шагов, тоже.
– Ты серьёзно? Я видел своими глазами, как ты писала. И не только я видел. А настучали девочки.
Я не поверила, но на одноклассниц всё равно обиделась. В очередной раз.
Давление продолжало резко падать, едва я злюсь или сильно расстраиваюсь. Просыпалась в разных местах, порой даже дома и уже знала, что после этого будет выговор. Ругали, в основном, за прогулы и исписанные стены, парты, стулья. Потом – за поведение.
Они утверждали, что мне весело, в то время как моё эмоциональное состояние близилось к минусовой отметке.
Я скучала по дому и родителям, мне снились кошмары, из носа всё время текла кровь при этих перепадах.
По ночам чудились огромные пауки, бегающие по одеялу. Днём болела голова и я стала путать даты, грубить учителям.
Случилось самое страшное: вызвали в школу Вальмонта.
Он у нас уже большой парень, ему целый двадцать один год, вот и пришёл разбираться самостоятельно.
С легкой руки завуча и классного руководителя, меня отправили к психологу, а оттуда – в сопровождении Ви, к психотерапевту.
Дома завязался разговор с миссис Флетчер – главной женщиной этой обители, которая решала все, даже нерешаемые вопросы. А с этой проблемой – удивила бездействием и скепсисом.
Мама Вальмонта посмотрела на меня. Сердце упало в пятки от её взгляда; хоть не было в нём ничего плохого, но я чувствовала, будто где-то провинилась.
Она смотрела так на меня всегда, отчего ощущение себя в стенах поместья чужой почти никогда не утихало.
– У неё просто переходный возраст. Подростки склонны к перепадам настроения. Перестань так нервничать, всё пройдёт.
Её мнение считалось авторитетным. Ви не стал спорить. Да и мне не хотелось по врачам; они всё норовят добраться до моих пальцев и вен, отобрать кровь и положить на операционный стол