И я болезненно сглотнула, догадываясь, что теперь мои слабости – это прямая угроза родным. Петлю всё сильнее затягивали.
– …вы будете лишаться некоторых привилегий, – закончила фразу она.
Я смешалась, но выдохнула с облегчением: лишение – уже не наказание. Однако и радоваться было нечему: если окажусь самой слабой, меня вышвырнут в джунгли, откуда нет выхода. Я с содроганием вспомнила вид с обрыва.
«Придётся вывернуться наизнанку!» – настраивала я себя.
Но на то, что началось потом, нельзя было настроиться, потому что я не понимала, как можно заставить неподготовленный организм преодолеть такое…
Нас завели в большое квадратное помещение. Каждой инструктор вручил по тяжёлому удлинённому пистолету, такому тяжёлому, что едва ли можно было продержать его на весу и несколько секунд, поэтому на руку надели фиксирующий корсет. А затем нам на лицо надели маски, через которые воздух поступал очень туго. Говорить мы не могли, маски полностью закрывали нос и рот, а что делать, не сказали. Но, когда выключили свет, я буквально ослепла бы, если бы не наша фосфоресцирующая одежда и красные маячки на пистолетах. Мы, как привидения, без голов и частей тел замерли на месте.
А потом внезапно со всех сторон к нам помчались какие-то мужчины в светящихся майках и брюках, и тоже с оружием. Их голов и тел не было видно, но двигались они явно профессионально. На затылке волосы встали дыбом.
Я невольно вытянула руку и направила пистолет на стремительно приближающуюся фигуру. Его красный маячок был поднят – в меня собирались стрелять. Инстинктивно нажав на курок, заметила красный пучок света, выпущенный из дула, а потом мужчина просто упал, схватившись за грудь. Я испуганно попятилась и прижалась к стене.
«Я его убила?! А кто он такой?» – замелькали панические мысли.
Но мужчина поднялся. На майке никаких тёмных пятен, значит, я не ранила его. Однако он с трудом разогнулся, видимо, боль от выстрела была ощутимой, и снова направил на меня пистолет. А потом все начали стрелять, было уже не до угрызений совести. Кто-то из женщин упал на колени, а следом и сама ощутила, как обожгло бок. Коснувшись обнажённой кожи, почувствовала, как печёт аж до нутра, но крови не было. Приглядевшись, поняла, что затаиться в уголке не получится, потому что как только кто-то из группы останавливался, то его подбивали. А это было безумно больно!
Пришлось играть по навязанным правилам: уворачиваться от выстрелов и сбивать нападающих самой. Двигаться быстро не получалось, я практически задыхалась, да и после утренних издевательств тело не слушалось, и всё чаще пропускала удары. А мужчины всё нагоняли и нагоняли, но не касались нас, будто были за невидимой стеной.
Спустя несколько минут возникло ощущение, что у каждого была своя цель. Для меня же они все на одно телосложение, и трудно было понять, от кого убегать. Я стреляла по всем, однако, попадая в своего противника, убеждалась, что тот чувствует боль.
Беготня по замкнутому