– Точно, – подтвердил Карлос, – меня тоже чего-то с утра мутит.
– Идите тогда на улицу, – распорядился отец, – Мэтт, подмени их.
Мэтт кивнул, отложил лопату подальше и шагнул к вагонетке. Рядом тут же нарисовался Миха, набрасывая на плечо петлю: одному тягать доверху наполненную камнями вагонетку было тяжело. Их бригаду отправили работать в новый коридор, совсем короткий, метров сто, но достаточно глубокий, и тащить приходилось по наклонной, меся ногами скользкую глину. Мэтт наклонился и шагнул вперед, чувствуя, как больно впивается в плечо ремень.
На улице все так же лил дождь. На этой планете вообще все не по-человечески, даже термопериодов было три, а не четыре: сдохни-от-дождя, сдохни-от-жары и третий, самый короткий, не больше недели, отделяющий второй от первого. Мэтт уже видел все три20 и пока не решил, который из них хуже.
Миха опрокинул тележку, сгружая руду в стоящую ниже вагонетку побольше, и задумчиво почесал запястье.
– Что-то они сегодня разлетались, – сказал Миха, глянув в небо, и серьезно добавил: – к дождю, наверное.
Мэтт тоже посмотрел – недалеко парило двое крылатых, то ли патрулировали, то ли развлекались. Хотя последнее вряд ли, эти мумии даже улыбаться не умели.
– Уроды, – пробормотал Мэтт, – ненавижу.
– Ну и зря, – пожал плечами Миха, – им от твоей ненависти ни тепло ни холодно, а ты на нее ресурсы тратишь.
– И что? Предлагаешь кланяться им?
– Не, – развеселился Миха, – улыбайся! Их это бесит!
– А лучше – не нарывайтесь, – отрезал отец, выходя из шахты.
Мэтт скривился, но отвечать не стал, украдкой наблюдая за парящими в воздухе кшари.
– Все-таки я не понимаю, – протянул Миха, – как они летают? Бред же.
– Кориум, – невозмутимо отозвался отец, скручивая сетку для крепи. – Я думаю, все дело в кориуме.
– Да? – удивился Мэтт и, поймав недовольный взгляд отца, постучал себя по виску. – Я учебник по минералогии дома забыл. Прости, па…
– Такой минерал в результате ядерного синтеза получается. Я знаю три планеты, где его добывают. Эта четвертая, и такого чистого я раньше не видел.
– И что?
– А то, что при определенной температуре и тактовой частоте он может менять направление движения молекул вокруг себя, например, уплотняя воздух и создавая силовое поле.
– Да ладно, – поразился Мэтт. – Они что, его глотают? Он же радиоактивный.
Отец молча подошел к вагонетке и, вытащив камушек, бросил его Мэтту.
Мэтт поймал: маленький, с ноготь, бледно-голубого цвета, больше похожий на каплю, чем на камень. Как любой радионик, Мэтт радиацию чувствовал, так же как другие чувствуют температуру: вот горячий чайник, а это «горячий» камень, и лучше его в руках долго не держать и в кармане не таскать. Голубая капля была еле теплая.
– А фонит шлак, – пояснил отец. – Я же говорю, такого чистого раньше не видел. И, кстати, про «фонит». Мы, похоже, к жиле вышли, так что, Миха, ты на улице. Айвона со Стэханом тоже выгоню.
– Ладно, босс.
– Мэтт,