Обычно Мэтту легко давались языки, в довесок к базовым он знал еще пару второстепенных. Как-то даже начал учить староанглийский, один из древних языков планеты-прародительницы, просто из интереса, готовясь к школьному спектаклю. Сквозь эр-кхарский Мэтт продирался на чистом упрямстве, твердо решив, что должен понимать, что там шипит враг.
Жрец продолжал вещать на своем змеином языке, совершенно игнорируя тот факт, что слушатели его не понимают.
Мэтт покосился на отца. Тому было тяжело сидеть, поджав под себя ноги, но стульев тут не водилось, как, впрочем, и любой другой мебели – местные предпочитали жить на полу. Отец сильно сдал за последнее время, повышенная гравитация Эр-Кхара давала о себе знать, да еще влажность эта… Серая кожа потемнела, проступила зелень, как на потускневшей от времени меди, белые волосы стали грязно-пепельными, лицо изрезали глубокие морщины, плечи согнулись – отец за два месяца постарел лет на двадцать, и думать о том, что будет, если они не выберутся, не хотелось.
Как сейчас выглядел он сам, Мэтт понятия не имел, с зеркалами здесь было так же, как со стульями. Но, судя по остальным, этот климат никому на пользу не шел. Хуже всех приходилось Михе Тарцеву, ему не повезло родиться на легкой планете, в рудокопы он нанялся от полного безденежья, но на их станции, дрейфующей в астероидном поле, ему еще было нормально, а местная сила тяжести не то чтобы усложняла ему жизнь – она его убивала.
Мэтт посмотрел вбок, на Миху, и тот, поймав взгляд, тут же сурово сжал губы и собрал глаза в кучку. Мэтт чуть не фыркнул: очень похоже на жреца получилось. Хотя таких тупых рыбьих глаз Михе ни за что не изобразить.
– Чуть больше смирения, энэ17!
Мэтт согнулся от сильного тычка в спину и послушно опустил взгляд: надсмотрщик бдил, и получить плетью по голым рукам совсем не хотелось.
– Если вы будете послушны, Великие будут милостивы к вам, – жрец махнул рукой, отпуская.
Мэтт встал и покрутил затекшей шеей. Распорядок дня был понятен: сейчас дадут переперченную бобовую замазку с лепешками – и то, и другое условно съедобно, – а потом погонят в шахту.
Рудник Тин-Хаэ был большим и старым, точнее, древним. Мэтт такое только в исторических фильмах видел: никакой техники, грубо вырубленные ходы в скале, тележки, едва ползущие по направляющим, и странные пузыри, наполненные светлячками, если по ним постучать, то они начинали светить чуть ярче. Додуматься до электричества местным мозгов не хватило, им гравитация все извилины стерла.
– Миха, – приказал отец, – ты сегодня на улице, в шахту мы с Мэттом пойдем.
– Да я в порядке, Пол, – отмахнулся Миха, – вы норму не нарубите.
– Я вижу, как ты в порядке. У кого кровь вчера носом шла?
Отец был прав, гравитация была меньшей проблемой, а вот то, что в шахтах серьезно фонило, было плохо. Им-то с отцом нормально, они и выше радиацию спокойно переносят, но Миха не был радиоником. Кроме них с отцом, в шахте без последствий мог еще Карлос