– То есть… мы ради гнезда лезли?
– Ага, – подтвердила жрица, – его от Храма видно, но плохо. Я давно хотела залезть.
– Сумасошлатая,– резюмировал Мэтт, – а если свалишься? Или их мамаша прилетит?
– Не прилетит, она до вечера в сельве охотиться будет, – жрица сунула руку в пояс и вытащила лепешку. – Интересно, поймают?
Мэтт пожал плечами, его больше интересовало, выдержит ли ветка, за которую он держится.
Девчонка оторвала кусок лепешки и бросила вниз. Лепешка, плавно спланировав, послушно легла рядом с гнездом. Птенцы ее даже не заметили.
– Дай мне, ты сейчас точно свалишься.
Мэтт дернул девчонку за пояс, затаскивая обратно, и отобрал лепешку. Отломил кусок, помял между пальцами, скатывая шарик, прицелился и бросил. Удачно. Самый борзый птенец подпрыгнул, распахнул рот и схватил мякиш, умудрившись крылом отпихнуть не такого расторопного собрата.
– Ух ты! А еще так можешь?
– Могу, – подтвердил Мэтт и откусил от лепешки. – Жрать хочу. А еще у тебя нет?
– Нет!
– Жалко. – Мэтт скатал второй шарик. – Как тебя зовут, аштэ?
– Мара.
– Мэтью… – Мэтт прицелился. – Можно просто Мэтт.
– Ты энэ, – дернула плечом Мара, – вам нельзя иметь имя.
На этот раз повезло другому птенцу. Мэтт усмехнулся, глядя, как возмущаются два других, и спокойно заметил:
– А тебе еще вниз спускаться.
Жрица недовольно засопела, но оспаривать сей факт не стала. Да, с ней точно проще, чем с кшари, хотя гонору у малявки не меньше, чем у крылатых.
Лепешка закончилась быстро. Мэтт забросил в рот оставшиеся крошки и посмотрел на жрицу: что дальше? Мара вдруг ткнула пальцем куда-то в сторону.
– Смотри! Здорово летят, правда?
Мэтт посмотрел и скривился. Давно их не видел, да. Почти соскучился.
– Я им завидую, – с детской непосредственностью призналась жрица. – Если бы я родилась мальчишкой, то Великие наверняка выбрали бы меня в стражи. Не повезло. Аштэ быть скучно…
– Тебе сколько лет? – удивился Мэтт.
– Скоро тринадцать, – нахмурилась Мара, – а что?
– Не, ничего. А тебя не напрягает, что они тупые убийцы?
– Они стражи! – возмущения в голосе жрицы хватило бы на троих и еще бы осталось. – Они нас защищают! Не смей их оскорблять, энэ!
– Зашибись, они защищают! Уроды крылатые!
В грудь Мэтту уперся палец.
– Закрой свой рот, энэ! Ты никогда не станешь таким, как они! Ты дикий!
Мэтт осторожно отодвинул жрицу в сторону, схватился за другую ветку, качнулся, повиснув на руках, и спрыгнул на землю.
– Сама слезешь.
Развернулся и, не оглядываясь, пошел по тропе вниз.
Дошел до груши, посмотрел на пустую корзину, выругался и пошел обратно.
Жрица лежала животом на ветке, пытаясь сползти