– Что за мероприятие?
– Выставка современного искусства, ваше величество.
– Но…
– Участники – художники из разных миров. Ваш отказ открыть выставку может быть расценен как прямое оскорбление и нежелание поддерживать таланты.
Император тихо вздохнул:
– Хорошо. Продолжайте.
– После открытия выставки вы ужинаете с ее высочеством принцессой Фелицией и ее мужем.
– Неужели?
Фелиция была его сестрой. Родившись на год раньше брата, принцесса являла собой образец сдержанной элегантности, преданности традициям, в общем, всего того, что Эдвард считал занудством.
– Перенесите встречу, – распорядился император.
– Третий раз? – секретарь выразительно приподнял брови.
Эдвард закатил глаза, уже представляя, как его сестра, угораздило же ее первой появиться на этот свет, будет хорошо поставленным голосом с абсолютно правильным произношением излагать непреложные истины и требовать от брата ответа, точно в детстве.
– Ладно, оставьте. Только не забудьте предупредить ее высочество, что у меня плохое настроение!
– Ваше величество…
– Сэр Тоби, я не намерен сегодня выслушивать нотации о женитьбе и детях, а моя сестра только и делает, что говорит об этом!
– Ваше величество, принцесса Фелиция, как и все мы, ваши верноподданные, обеспокоена, что у вас до сих пор нет наследника, поэтому ее поведение вполне оправданно, – с укором заметил секретарь. Император обернулся:
– Мне кажется, Тоби, или вы меня упрекаете?
Ему доставило удовольствие видеть, как этот холеный мужчина нервно сглотнул и слегка помедлил, прежде чем ответить:
– Ни в коем случае, ваше величество!
Эдвард привычно сжал губы, скрывая улыбку. Все-таки его боятся. Он уже не тот растерянный и ошеломленный случившимся мальчишка, каким был десять лет назад. Признаться, это было приятно.
– Хорошо, – кивнул император. – Что-нибудь еще?
– На этом все, ваше величество. Позволите идти?
– Идите и не забудьте про проекты договоров.
Лорд Норрак едва заметно прищурился, но возражать не посмел. Дождавшись, пока секретарь выйдет, Эдвард вернулся за стол и потянулся к красной коробке, где по традиции (будь она неладна) лежали документы, требующие личного ознакомления императора.
Как правило, ничего не значащие, поэтому параллельно с их изучением можно было прослушать краткую сводку того, что происходит в мире.
– Селл, международные новости! – скомандовал Эдвард. В комнате возникла голограмма.
Темноволосая девушка с пухлыми губами и весьма пышными формами, едва прикрытыми кусочками золотистой парчи – программная разработка лучшего друга, Джона Уайта, который теперь руководил центром испытаний военно-космических пилотников – еще одна давняя мечта императора, встречавшая